Гитлер. Неотвратимость судьбы

Наступление развивалось успешно, советские войска зашли в тыл Выборгского укрепрайона и, перерезав шоссе Выборг — Хельсинки, завершили прорыв линии Маннергейма. Финны запросили мира, и Сталин подписал мирное соглашение с прежним правительством. Он не рискнул создать «советскую Финляндию» и распустил созданное им самим правительство Куусинена. При заключении мирного договора Сталин посчитал возможным ограничиться первоначальными требованиями. При этом он не оговорил никаких гарантий против использования территории Финляндии для нападения на СССР.

С 14 по 17 апреля в Москве прошло заседание Главного Военного Совета, на котором Сталин дал волю гневу и потребовал от командного состава изучать особенности современной войны и оставить в прошлом опыт Царицына. И если он и раньше сомневался в способностях Красной Армии вести современную войну, то теперь уже был твердо уверен в том, что ни ее солдаты, ни командование не готовы к схватке с мощным рейхсвером. «Война с финнами, — сказал он, — показала слабость в подготовке высших командных кадров и резкое снижение дисциплины в войсках. Все это произошло при товарище Ворошилове. И теперь ему трудно будет в короткое время выправить эти крупные вопросы. А время нас поджимает: в Европе Гитлер развязал войну. Предлагается заменить товарища Ворошилова другим лицом и назначить наркомом обороны товарища Тимошенко».

Надо полагать, война в Финляндии сыграла известную роль в решении Гитлера напасть на Советский Союз. Гитлер и не собирался «брататься» с красным императором и заключил с ним брак отнюдь не по любви, а по расчету. Другое дело, куда этот самый расчет мог его завести, пока он видел в Красной Армии мощную и способную на многое силу. Но теперь, когда он читал донесения своих военных наблюдателей, в которых черным по белому было написано, что Красная Армия совершенно не умеет воевать, что у нее нет ни знающих командиров, ни опытных полководцев, Гитлер окончательно понял, что такой армии ему опасаться нечего.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Очередные успехи Гитлера еще сильнее накалили атмосферу в Европе, и к сгущению туч над ней приложил руку сам Сталин. Советский Союз, заявил он устами Молотова, отнесся с пониманием к тем мерам по захвату Дании и Норвегии, которые были навязаны Германии.

Впрочем, Гитлер уже не нуждался в дифирамбах связанного с ним по рукам и ногам договором Сталина, и в мае 1940 года войска генерала фон Бока заняли Голландию и Бельгию. На очереди стояла Франция, и вот тут-то Гитлер проявил свою хваленую интуицию в полном блеске. По большому счету ему сильно повезло, что его первоначальное намерение — провести осенью наступление на Западе — так и не было претворено в жизнь. По подготовленному еще в октябре 1939 года штабом ОКВ плану, главный удар предполагалось нанести через Льеж и Намюр по направлению к Ла-Маншу. В то же самое время группа армий «Центр» должна была удерживать линию против Арденн, а армии «Севера» — левый фланг лицом к линии Мажино. По своей сути это было повторением плана Шлиффена 1914 года, и Гитлер уже тогда говорил, что «дважды такие операции не удаются». Если бы даже немцам удалось отбросить уже ожидавшие их в Бельгии войска союзников назад, они просто отошли бы еще ближе к своим укрепленным позициям.

В свое время Гитлер принимал участие в боях во Фландрии и считал, что прорыв по такой мало предназначенной для техники местности, по которой надлежало идти фон Боку, обречен на провал. А потому он и предложил нанести главный удар намного южнее, в северо-западном направлении вдоль Соммы, зайдя в тыл наступающим в Бельгии союзникам и оттеснить их к Ла-Маншу.

В последних числах января адъютант Гитлера полковник Шмундт, приехавший с Западного фронта, доложил фюреру, что начальник штаба группы армий «Центр» генерал фон Манштейн выдвинул ту же самую идею. Осмотрев лесистые холмы Арденн, генерал пришел к выводу, что они не являются такими уж труднопроходимыми для танков. Ну а поскольку план Манштейна перечеркивал всю проведенную Генеральным штабом работу, его бросили на командование тыловым пехотным корпусом.

17 февраля фюрер встретился с Манштейном, и тому удалось еще раз убедить Гитлера в том, к чему он склонялся сам. Главным аргументом в доводах генерала была та самая внезапность, которая должна была ошеломить давно уже готовых к встрече вермахта на известном им направлении союзников.

На следующий день Гитлер вызвал фон Браухича и Гальдера и приказал им принять к исполнению план Манштейна, который и был издан в качестве новой директивы для наступления на Западе. Все вышло так, как и ожидал Гитлер. Немецкие войска быстро преодолели голландскую и бельгийскую системы обороны с помощью вовремя высаженного десанта, который не дал взорвать мосты через Маас и канал Альберта. А затем Гитлер сам разработал операцию, в результате которой была взята знаменитая бельгийская крепость Эбен Эмаль: на ее крышу, неожиданно для всех, высадились сто немецких саперов с новой мощной взрывчаткой, о которой сразу же заговорили как о секретном оружии Гитлера.