Гитлер

На следующий день немецких журналистов перебросили – не сообщая цели путешествия – в Рейнскую область. Гитлер выступил с речью перед депутатами рейхстага, которых «забыли» ввести в курс дела, хотя накануне они побывали в гостях у Геринга, на «пивной вечеринке». Фон Нойрат доложил, что Франсуа-Понсе и Фиппс были вне себя, когда он вручил им немецкий меморандум. «Они не скрывали потрясения. Народ ликует. Все прекрасно», – записал в дневнике Геббельс. На берегах Рейна «царит всеобщее воодушевление. Франция свяжет руки Лиге Наций. Превосходно. Следовательно, та не сможет ничего предпринять». Благодаря телефонной прослушке немецкое руководство знало, что «все дипломаты озадачены. Мир принадлежит смелым. Фюрер чрезвычайно доволен. Англия ведет себя пассивно. Франция не решится действовать в одиночку, Италия переживает разочарование, Америка вообще не интересуется этим вопросом. И мы получили суверенитет в нашей собственной стране». На послезавтра, пишет далее Геббельс, назначена операция в Рейнской области, и эта дата совпадает с днем памяти погибших в мировой войне: «Как и в прошлом году, праздник пройдет под знаком свободы. Герои погибли не зря».

Немецкие войска получили приказ при малейшей активности со стороны Франции вести оборонительные бои и держать линию Рер-Рейн – Черный Лес. Французское правительство, получавшее информацию сразу по нескольким каналам, могло быть почти уверено, что Гитлер попытается захватить эту территорию, однако до вечера 6 марта оно не имело точных сведений о начале операции и планах ее проведения. Существует несколько причин, объясняющих, почему оно ничем не ответило на предпринятый Гитлером шаг, и многие историки посвятили их анализу отдельные исследования. Мы же здесь лишь напомним, что самым серьезным следствием подобного бездействия стала утрата доверия к Франции со стороны ее друзей и союзников в Чехословакии, Югославии и Румынии. Кто теперь мог помешать Германии распространить свое влияние к юго-востоку Европы? Геринг, как уже упоминалось, проявлял большой интерес к этому региону и даже воспользовался свадебным путешествием со своей новой женой, актрисой Эммой Зоннеман, чтобы возобновить полезные связи и контакты. Хуже того, неизмеримо вырос престиж Гитлера – не только в глазах немцев (среди которых понемногу начали раздаваться и недовольные голоса), но и в глазах авторитарных или диктаторских режимов Польши и Венгрии, а также в глазах движений, родственных нацизму, в Великобритании, Бельгии и даже в самой Франции, не говоря уже об австрийских национал-социалистах.

Муссолини вначале реагировал на случившееся довольно кисло, поскольку обещание Германии снова вступить в Лигу Наций подрывало его собственную игру, основанную на угрозе выхода из этой международной организации в случае применения санкций по поводу Эфиопии. Несмотря на обещания не присоединяться к возможным санкциям против Германии, сделанные 22 февраля и 9 марта, Италия поддержала решение Женевы, принятое 19 марта. Из Берлина раздались голоса протеста, и Муссолини приказал своему министру иностранных дел затаиться в молчании. В мае, после завоевания и аннексии Эфиопии, дуче снова пошел на сближение с Германией. Итальянские дипломаты, пользовавшиеся высокой репутацией в демократических странах, так же как римский представитель в Лиге наций, были отозваны. В июне Муссолини назначил на пост министра иностранных дел своего зятя графа Чано.

11 июля Германия заключила договор о признании суверенитета с Австрией. Путь к достижению согласия между Италией и Третьим рейхом был открыт. Германия и Австрия взяли на себя обязательство избегать вмешательства во внутренние дела друг друга, однако Вене волей-неволей приходилось помнить о том, что Австрия – как и было записано в конституции страны – является «немецким государством». После подписания договора на свободу вышли многие нацисты, партия которых возобновила свою деятельность. Это был первый шаг к превращению Австрии в сателлита Германии; сам аншлюс уже представлялся неизбежным, вопрос заключался лишь в сроках.

Наиболее существенным следствием всего «рейнского дела» был, вне сомнения, тот эффект, который оно произвело на самого Гитлера: успех предприятия внушил ему уверенность в правоте собственной миссии. 14 марта, то есть неделю спустя, он произнес ставшие знаменитыми слова: «Я продвигаюсь по пути, указанному мне Провидением, с уверенностью лунатика». В июле фюрер снова заговорил о своем даре ясновидения и о своих пророческих снах. В сентября, на съезде в Нюрнберге, он упоминал о мистических связях, скреплявших его с немецким народом: «Это чудо нашего времени, что вы меня нашли, выбрали из миллионов и миллионов других людей. А то, что я нашел вас, – это счастье Германии». (Именно на основании подобных высказываний Бинион пришел к заключению о том, что Гитлер отождествлял себя с Германией.)