Гитлер

Париж, Лондон и Рим прислали ноты протеста. Как записал в дневнике Геббельс, председатель французского совета Фланден выступил с «провокационной речью», в которой извлек на свет «старую ложь о вине немцев в развязывании войны. Уму непостижимо. Пусть себе кипятятся. Мы вооружаемся». Что касается англичан, этих «вечных миротворцев, то они решили не отменять давно запланированный визит в Берлин сэра Джона Саймона и Энтони Идена». По пути они заехали в Париж, где дали принципиальное согласие на англо-франко-итальянскую встречу в Стреза, дабы выступить против Германии единым фронтом. Однако, как отмечал Жан-Батист Дюрозель, «никакого единого фронта не существовало».

Возможно, эта неудача объяснялась «магической силой» фюрера, проявленной им во время переговоров с англичанами. Переводчик Пауль Шмидт, для которого это был первый опыт работы с Гитлером, оставил весьма красочное описание этой встречи. Первое, что удивило Шмидта, – это небольшой рост Гитлера; по фотографиям он представлял его себе более высоким (известный трюк: государственных деятелей и звезд намеренно снимают с низкого ракурса). Живые впечатления переводчика для нас – чрезвычайно ценный материал, ибо они позволяют понять, почему современники Гитлера, лично встречавшиеся с ним, часто были не в состоянии правильно оценить его намерения. Как отмечал Франсуа-Понсе, на переговорах с зарубежными дипломатами и государственными деятелями фюрер вел себя крайне любезно, редко повышая голос. Он ничем не напоминал демагога, размахивающего руками и орущего в микрофон, искажавший и усиливавший его голос. Для собеседников это было приятным сюрпризом, что также имело свои последствия.

Разговаривая с британскими эмиссарами, Гитлер держался уверенно, выражался четко и ясно. Не пользовался никакими записями. Одним словом, вел себя «как человек, защищавший свои убеждения с умом и ловкостью, не нарушая принятого на встречах такого рода этикета, как будто практиковался в этом на протяжении долгих лет». От предшественников, с которыми Шмидту приходилось ранее работать, Гитлера отличала, пожалуй, только склонность к произнесению длинных монологов. Поскольку его высказывания нужно было еще переводить, лорду Саймону и Энтони Идену оставалось не так много времени для изложения собственной точки зрения.

Портрет Гитлера в роли государственного деятеля показывает, насколько тщательно он готовился к содержательной стороне переговоров. Кроме того, он старательно отрабатывал свой «имидж», памятуя о том, что должен произвести на собеседников благоприятное впечатление. Поведение лидеров тесно связано с той ролью, которую они играют в обществе (американцы называют это явление поведенческой ролью): человек ведет себя по-разному в зависимости от того, кем является – главой государства, министром, президентом футбольного клуба, отцом семейства и т. д. В случае Гитлера различие в поведении в зависимости от того, в какой из своих ипостасей он выступал – главы государства, партийного вождя, высшего военачальника, – особенно бросалось в глаза. Судя по всему, он придавал огромное значение ожиданиям собеседников и старался им соответствовать. Примеряя на себя одну из масок, он каждый раз превращался в другого человека, чем отчасти объясняется тот факт, что бывшие однополчане, помощники и близкие к нему люди чувствовали к нему такую привязанность: он демонстрировал им тот лик, который они хотели видеть.