Гитара или стетоскоп?

— Задержи дыхание, — говорит Бернд, — я и так знаю, что ты скажешь мне максимум через три минуты, а именно что я закоренелый и серенький обыватель или что-нибудь в этом роде.

До этого, однако, не доходит, потому что их обгоняют странные машины: разноцветный «рафик» и пара «Жигулей». Проехав метров триста, они останавливаются. Из последней машины вылезает шофер и бежит к Бернду и Балтусу.

— Наверное, хочет спросить, как ехать дальше, — говорит Бернд.

Но Балтус знает, что это не так. Ведь к ним бежит Гарри из «Тоутл Глоубэл», о чьих гастролях оповещают афиши.

— Старик, а я уж подумал, грежу. Как очутился ты в этом медвежьем углу?

Балтус удивлен не меньше Гарри, хотя он с вечеринки у Марины знает, что группа Гарри гастролирует где-то в этих краях. Наконец поехал он и для того, чтобы посмотреть их в деле.

— Давайте за мной, мы вас подбросим, — командует Гарри.

Не проходит и десяти минут, как три машины останавливаются перед вагончиком. Медленно рассеивается облако пыли, поднятое машинами. Оркестранты шумно приветствуют Балтуса.

Гарри снимает фирменную кожаную куртку и вешает ее на щит, на котором написано:

«Посторонним вход на территорию площадки строго воспрещен! Родители, не отпускайте детей гулять одних!»

— А не устроить ли нам короткое праздничное шоу в этой северной пустыне, орлы! Кто за, доставай инструменты.

Ударник устраивается рядом с бочкой, остальные располагаются вокруг. Гарри кланяется.

— Леди и джентльмены, без усилителя, без электроподогрева и сцены — гала-концерт в честь Балтуса, будущего члена нашей группы, и инженера Бернда, отважного созидателя энергетического гиганта…

Не сыграли они до конца и двух песен, как появилась публика: несколько девушек на велосипедах, и, громыхая, остановился грузовик с балками.

После третьей вещи гитарист подзывает Балтуса, вручает инструмент и говорит:

— Ну давай покажи, на что ты способен.

Гарри объявляет Сантану и считает — раз, два, три.

Балтус показывает, на что он способен. Он играет исключительно трудное соло.

Гала-концерт заканчивается, когда публика пополнилась еще и пастухом со стадом овец и тремя бешено лающими овчарками.

Музыканты погружают инструменты в «рафик», грузовик выезжает на шоссе, девушки толпятся вокруг Гарри, пока наконец все не получают по автографу, овечье стадо, поднимая пыль, отправляется своим путем.

Гарри садится с Балтусом на ступеньки вагончика.

— Ну ты обдумал мое предложение? Мне необходимо знать поскорее. Если ты откажешься, мне надо срочно искать другого.

— Да я, знаешь, прикидывал, нельзя ли убить двух зайцев: чтобы и в больнице работать, и у вас играть. Но это, вероятно, вряд ли получится, или как?

— Ну, старик, больной зуб надо срочно рвать. Сам подумай: как можно совместить репетиции, поездки, выступления — сегодня в Берлине, завтра в Эрфурте, а послезавтра в какой-нибудь глухомани? Или с другой стороны: что за санитар из тебя получится, если с утра тебе надо бежать на репетицию, после обеда — на радио, а по вечерам, вероятно, раза два в неделю заниматься в музыкальном училище? И то и другое требует всего человека целиком, и музыка и больница. Нужно выбирать что-то одно. Или — или!

— Да, ты прав, — признает Балтус.

— Это точно, — говорит Гарри.

— После вашего последнего концерта в Грайфсвальде я тебе скажу, какой я сделал выбор. Столько можешь потерпеть?

— Хоть мне совсем и непонятно, чего тут, собственно, еще раздумывать, но столько я еще могу терпеть, о’кэй. Ты мог бы побывать и на других наших концертах. И подумай о том, что перспектива стать музыкантом отнюдь не самая худшая. — И Гарри как бы между прочим показывает на «Жигули». — Итак, Балтус, загляни к нам на днях, ждем.

Балтус и Бернд сидят в вагончике при свете электрической лампы, сработанной под керосиновую, и ужинают.

— А ты, парнишка, меня изрядно удивил, — говорит Бернд, — если так же, как недавно с гитарой, будешь обращаться со скальпелем, я не моргнув глазом дам вырезать слепую кишку, гланды или чего там еще можно удалить…

— А кто тебе сказал, что я когда-нибудь стану врачом? В данный момент дела обстоят так, что я скорей уж стану музыкантом, — замечает Балтус.

— Да я же не собираюсь тебя уговаривать, но если ты всерьез мечтал стать врачом, то какая может быть альтернатива?

— Дорогой мой, спроси меня об этом лет через двадцать, тогда я, может, и отвечу.

— Порядок, предложение принято. Но вот еще. Ты как, завтра все-таки едешь дальше?

— Вообще-то я бы охотно остался еще на несколько деньков, не знаю на сколько, — нерешительно отвечает Балтус.

Бернд явно ощущает себя рыболовом, подсекающим солидного леща. Как бы невзначай, возясь с псевдокеросиновой лампой, он говорит:

— В последнее лето у нас работал один парень, тоже только что школу кончил, потом он устроился в газету в Ростоке. Внештатным корреспондентом, или как там это называется. Хочет стать журналистом. Неплохо, надо сказать, работал парнишка, да и заработал тоже неплохо.