Гимны забытых созданий

Под песню а капелла шествие медленно миновало улицу и скрылось за поворотом.

— И что это за парад? — спросил юноша у кошки.

— Это для пропавших без вести, — ответил ему Изар, входя на кухню. — Те, кому суждено быть здесь после смерти, но кто умер там, где их не могут найти. Очень грустно, если тебя съели акулы, но не проводили. Очень. Вот они и просыпаются в гробах.

Все-таки трупы, да не совсем.

— Мне не нравится, когда людей закапывают. Да и вообще, похороны — это ужасно.

— Не был на похоронах. Не пустили.

Изар присел на корточки. Его живот взвыл от голода.

Юпитер сунул ему тарелку с остатками омлета и разбил на сковородку еще два яйца.

— Наряжают мертвого, красят и кладут в гроб. А потом все, кого он знал, привозят его на кладбище и закапывают в землю. Это еще нормально. Но затем они собираются за столом с кучей еды и начинают разговаривать, как ни в чем не бывало. И… ну, в общем, это все выглядит как-то лицемерно. Можно же попрощаться и разъехаться, но им, почему-то, обязательно нужно застолье. А потом повторять это.

— Им так легче.

— Не знаю. Вся суть в том, как это делается. И сколько потом мусолится.

Он дал Изару яичницу и сел на пол.

Пустая бутылка упала и покатилась к окну.

— Хотя это все, что я бы смог сделать, — Юпитер поднял бутылку и поставил у мусорного пакета. — Но обошлось.

Обошлось. Тела-то тогда он не нашел.

— А ты бы?

— Сжег, наверное.

— Всех?

— Не знаю. Зачем всех сжигать? Глупо, что человек уходит, а тело остается. Давай не будем о телах. Хотя… Изар, а те, кто убил себя сам, сюда попадают?

— Нет.

Вот так просто. Знайте, детишки, веревка — не выход.

— А куда?

Изар опустил голову вниз, прячась. Ну, не хочет говорить, так ладно.

— Как книга?

— Теперь хочу на луну. Розу. Быть лисой. Уже лиса. Барашек. Создание же, не человек.

— Была у меня песня про луну, я тебе потом спою, только напомни. Может, и про лису найду что-нибудь.

— Напиши. Споешь себе сонату.

Напиши. Предатель, даже он туда же.

— Я только проснулась, а тут сонаты под окном. Романтично, так-то.

Заспанная Диана перешагнула через колени Изара и поставила чайник. Дельфин переливался всеми оттенками бирюзового, танцуя на цепочке.

— Какие сонаты, тут только что бы парад, ты все пропустила!

— Не пропускала я, мы с Эспом из окна видели. Довольно красиво, и символизм каждого гроба — это интересно.

— Там был символизм?

— …ладно.

Лебедь и Эспер вошли следом. Вот чувствуют запах яичницы и подтягиваются, а как бардак убирать, так нет — отоспимся! Ладно, он тоже не убрал, все честно.

— Что, у нас пол чище, чем стулья? — зевнул Эспер, потрепал брата по волосам и облокотился на подоконник. — И в честь чего это ты так рано встал?

— Галахад разбудила. Видимо, хотела посмотреть гробы.

Диана достала сковородку побольше и выставила на плиту. Пнула Юпитера, чтоб двигался, и занялась утренней готовкой.

— Я не слышала кошки, — Лебедь взяла чашку и вылила вчерашнее пойло в раковину. — Не Изар ли тебя будил, чтоб здесь побыть?

— Нет, Галахад. Она будит молча.

— Ясно. Ну, а возвращаясь к нашей теме…Герион ваш, судя по всему, пустил в себя какого-то мелкого беса, реальной силой не обладающего, но по сути своей довольно неприятного. Если подождете еще немного, он сам помрет: такие создания, как этот призрак, очень любят экспериментировать со своими новыми телами.

При этих словах Изар переполз на стул в дальний угол.

— А его нельзя изгнать? — спросил Юпитер, вспомнив всю просмотренные фильмы ужасов.

— Не тупи, дорогой, экзорцизм тут не поможет. И забудь навсегда про такие глупости, будь добр.

— Ладно, — стушевался Юпитер.

— Просто отдайте ему то, что он хочет, и забудьте на пару месяцев, — Лебедь налила в чашку кипятка, утопив пакетик (Каркаде, надо бы запомнить).

— Нет, ничего мы ему не дадим, — возразил юноша и встал.

— Не такие вы хорошие друзья, чтобы рисковать своей, и моей тоже, не забывай, жизнью.

Лебедь посмотрела на него спокойно, слегка насмешливо.

— Он бесполезен, никому не нравится, только ходит на задних лапках и выслуживается, все следы целует, — она поднялась со стула и повернулась к Изару. — Мерзость какая. Я не хочу, чтобы из-за тебя убили моего парня, понял? А ты все портишь. У тебя даже цвета нет, ты серый. Серый, как мусорная крыса. Ха-ха!

Ее смех утонул в тишине. И что делать с этой вспышкой?

— Лебедь, перестань! — попытался Юпитер.

— Почему? Это неправда? Пока он здесь, эта банда может завалиться и перерезать всех вас. Ты пожертвуешь своим братом ради него? Ха! — она рассмеялась и взяла Изара за плечо. — Мелкий крысеныш жмется, дрожит. Лебеди едят крыс?

— Нет, не едят, — Юпитер устал. — Оставь его в покое, что ты как маленькая.

— Я не оставлю! — столько злобы он давно не слышал. — Я не оставлю, потому что он вредитель. И помечен вредителями, раз за разом, ты что, не видел? Он мало того, что убог, так еще и изуродован.

Тут Лебедь схватила парня за подол водолазки и дернула вверх, открыв присутствующим тощие ребра. Вся кожа была в сигаретных ожогах: красных, шелушащихся, как струпья. Некоторые шрамы уже заросли, а остальным было не больше трех месяцев.