Герцог в сияющих доспехах

Неважно, как сильно он ее желал, неважно, что она приходила к нему в мечтах и не давала сомкнуть глаз. И какое имело значение… он ненавидел Эшмонта – за то, что тот его опередил.

Если бы она попыталась его оттолкнуть, стала сопротивляться, он бы ее отпустил – по крайней мере, думал, что способен на это, – но Олимпия даже не попыталась: просто стояла в кольце его рук, глядя на него снизу вверх, только очки съехали набок.

– Все хорошо, – произнесла она напряженным голосом, но тут же добавила, покачав головой: – Ах нет! Вы не должны были… – Она толкнула его в грудь, и теперь у него не было предлога ее удерживать. Чуть отступив назад, она подняла голову, оправила платье и посадила на место очки. – Впрочем, это было… познавательно.

Познавательно. Разумеется.

Целомудренная девушка. Нареченная его лучшего друга.

Рипли отделился от дерева, которое служило ему опорой, выругался, сорвал с головы шляпу и хватил ею о ствол. Ругательства полетели как из рога изобилия: удивительно, что дерево не съежилось от стыда и вокруг не сгустились тучи, – только птицы вспорхнули с ветвей, белки возмущенно заверещали, и какие‑то мелкие лесные обитатели в страхе бросились врассыпную.

– Бога ради, Рипли!

Он услышал ее, но внутренний голос кричал громче. Эшмонт был его лучшим другом! С самого детства, с тех грустных дней в Итоне. Они всегда стояли друг за друга, все трое.

А он…

Рипли пнул дерево – к счастью, здоровой ногой, – однако равновесие все равно не удержал и рухнул в траву.

Тем временем в Кемберли‑плейс

– Лондон? – повторил Эшмонт.

Они с Блэквудом стояли посреди гостиной леди Энкастер. Вид у обоих был далеко не изысканный, а Эшмонт и вовсе щеголял подбитым глазом. Создавалось впечатление, что по ним проехались рыночные телеги и, возможно, прошлось стадо коров.

– По‑видимому, да, – сказала ее светлость и протянула записку, которую оставил ей племянник.

Эшмонт прочел вслух:

– «Уехал в Лондон. Рипли». – Он перевернул листок, но обратная сторона была пуста. – Это все?

– Он решил, что этого достаточно.

Блэквуд и Эшмонт кивнули, поскольку тоже крайне редко снисходили до объяснений. Им и в голову не пришло, что тетушка Рипли, возможно, чего‑то недоговаривает, утаивает сведения, имеющие прямое отношение к делу.

– Лондон, – повторил Эшмонт. – Как мы и думали. Но с другой стороны…

– Так ведь он сюда заезжал, мы не ошиблись, – возразил Блэквуд. – Не поехал прямо в Лондон.

– Не дождавшись вас вчера вечером, мы решили, что вы остались в Лондоне, – заметила леди Джулия. – Прямо комедия ошибок!

– К черту! Неужели он думал, что мы не бросимся по следу? – воскликнул Эшмонт. – Разве не этого он от нас хотел?

– Напротив, мы вас ждали, – спокойно произнесла пожилая дама, не обращая внимания на грубость. – Если угодно, я думала, что вы появитесь раньше, чем мой племянник успеет уехать, или вскорости после того. Путешествие далось ему труднее, чем предполагалось.

– Нам тоже, – буркнул Блэквуд, взглянув на Эшмонта. – Мы попали в… неприятности в Патни, за что получили строгое предупреждение и все такое.

– Вот как… – Леди Джулия взяла монокль и повнимательнее посмотрела на заплывший глаз Эшмонта. – Синяк, похоже, совсем свежий.

– Результат, так сказать… недоразумения, – объяснил Блэквуд. – Упал и ударился лицом о ступеньку.

– Наверное, что‑то не то съел, – вздохнул Эшмонт. – Всю ночь тошнило, иначе я бы приехал раньше.

– Скорее выпил, – сухо поправила его леди Джулия. – Прекрасное начало счастливой супружеской жизни. Я надеялась, что даже ты хотя бы на собственной свадьбе ничего не выкинешь. Такая восхитительная девушка!

– Согласен, – потупился Эшмонт. – Не понимаю, как это не заметил ее раньше. Впрочем, тогда ведь я не собирался жениться, знаете ли.

– Если бы ты сказал ей о своих чувствах, она, может, и не сбежала бы, – заметила ее светлость.

Эшмонт нахмурился.

– Да, я был недостаточно убедителен – так мне все говорят, – но я ухаживал, вы же знаете: рассказал ей про библиотеку, как дядя… И ей, кажется, было приятно.

– И вообще, мы не уверены, что она сбежала, – сказал Блэквуд. – Есть подозрения, что это проделка Рипли.

– Вы серьезно? – удивилась леди Джулия. – И зачем бы такой умной девушке, как Олимпия, бежать с моим племянником?

– Нам это сказал ее брат.

– Каковы бы ни были ее мотивы, ваше поведение не назовешь безупречным, – заключила дама. – Чем вы занимались? Дрались как петухи и пьянствовали, вместо того чтобы догнать ее и уговорить вернуться.

– Есть смягчающие обстоятельства, – сказал Блэквуд.

Выражение лица леди Джулии сделалось еще холоднее.

– Я отказываюсь даже представлять себе, что это были за обстоятельства, просто скажу: на месте Олимпии меня бы сильно разочаровал такой поклонник. – Она махнула рукой. – Отправляйтесь в Лондон, но не удивляйтесь, если она предложит вам поискать другую кандидатуру на роль герцогини. Вероятно, так было бы правильно.