Герцог-пират

Белла наслаждалась его одобрением. Даже чуть ни всплакнула от счастья, но потом сказала:

– Кстати об опрятности, не стоит ли вам побриться, если собираетесь и дальше выдавать себя за герцога?

– Я путешествую инкогнито, помните? И небритого герцога сложно отличить от обычного человека.

Белле оставалось только вздохнуть.

– А кем тогда являюсь я, если не миссис Роуз?

– Боюсь, вы chère amie[12] герцога Айторна.

Проще говоря, любовница.

Он наклонился вперед и взял ее за руку.

– Вы стали для меня близким другом, Белла, так что это не ложь.

Эти слова почти разрушили ее самообладание, но она справилась:

– И вы для меня. Вы взялись помогать мне с таким упорством, как будто это и ваша беда. Но, друг мой, могу ли я завтра принять участие в происходящем, а не только показать свечу в окне?

Он по-прежнему держал ее за руку, и она не пыталась освободиться.

– Вы должны оставаться в своей комнате, Белла, – сказал Торн. – Все это может быть очень неприятно.

– Ну и пусть.

– Я имею в виду грязный разврат.

– Но мне нужно увидеть результат, – сказала она.

– Кто-нибудь сможет вас узнать.

На мгновение Белла засомневалась, но потом сказала:

– Тогда это уже не будет иметь значения. Я имею в виду, это не помешает нашему плану.

– А как же ваша репутация?

– Мы уже давно поставили на ней крест.

Его рука и выражение лица напряглись, будто он злился, но затем Торн сказал:

– Тогда, во что бы то ни стало, держитесь рядом.

– Спасибо. Я верю, что у нас все получится.

Он поднял ее руку к своим губам и поцеловал кончики ее пальцев.

– Все получится, ибо это мой долг перед вами, миледи. – Затем он отпустил ее руку и встал. – Я должен вновь покинуть вас, чтобы уладить еще несколько деталей. Обещаю, что не пойду снова в «Дуб».

– Смотрите не соблазнитесь на это снова, – сказала она дразня, но серьезно.

– Я пошлю кого-нибудь забрать вашу посуду после ужина, а также принести воды для умывания перед сном.

Торн ушел, и Белла поняла, что он намекнул ей на то, что пора ложиться в постель.

Как она должна это понимать?

Когда служанки сделали все, что попросил Торн, Белла сняла платье и умылась. Но затем посмотрела на кровать, размышляя, что ей нужно надеть. Сорочку и нижнюю юбку, как в первую ночь? Или ночную рубашку – как в прошлую?

Она полностью осознавала свои желания, но не хотела делать слишком сильных намеков и заставлять его чувствовать себе чем-то обязанным. Особенно, если он не хочет того же, что и она.

Белла чувствовала себя порочной, но ей было все равно – это могла быть их последняя ночь вместе. Больше всего ей хотелось примерить на себя роль настоящей жены капитана Роуза: его помощницы и спутницы, хранительницы очага в их общем доме на берегу, матери его детей и… любовницы в его постели.

Сейчас она хотела этого больше, чем чего бы то ни было…

Даже больше, чем отомстить Огастусу.

Да, похоже, любовь – эгоистичное чувство. Ведь если бы ей пришлось выбирать между браком с Торном и местью брату, она бы выбрала выйти замуж и оставила попытки избавить этот мир от Огастуса Слаггаби Барстоу.

Белла выбрала ночную рубашку. Расчесала волосы и заплела их в косичку, а затем надела ночной чепец. После всех приготовлений ко сну, она отдернула балдахин и забралась в постель.

Прошло совсем немного времени прежде, чем Торн вошел в спальню. Она прислушалась к звукам за балдахином, пытаясь уловить в них его настроение, а затем почувствовала, как он присоединился к ней на кровати. Белла не смотрела на него. Она не хотела заставлять его делать что-то против воли.

Он придвинулся к ней вплотную. Белла повернула голову, чтобы посмотреть на него, и увидела обнаженные плечи. Он был без рубашки.

У нее пересохло во рту. Плечи были красивыми, и даже в тусклом свете она смогла разглядеть татуировку – черного лебедя, которого помнила еще по «Компасу» в Дувре. Она потрогала ее и с удивлением обнаружила, что она гладкая.

– Зачем вы ее сделали?

– У моряков есть такая традиция. Для того, чтобы их тела могли опознать, если они утонут.

– Не говорите об этом.

– Это обычное дело в море. – Он провел пальцем по банту, которым был завязан ее чепец под подбородком. – Вы разрешаете?

У Беллы застрял ком в горле, она не была уверена, что поступает верно, но ответила:

– Да.

Он развязал бант, затем потянул ее к себе, усаживая на свои колени таким образом, чтобы ее ноги оказались по обе стороны от его, и снял с ее головы чепец.

Теперь, когда она уже сидела на нем сверху, он протянул свои руки за ее спину, чтобы развязать ленту, удерживающую косу. Он распустил ее волосы и провел по ним пальцами. Его прикосновение к коже головы было настолько приятным, что она удивилась, почему раньше никто не делал с ней подобного. Белла поняла, что в таком положении она может ласкать его также, как и он ее.

Она запустила пальцы в его волосы.

– Ваши ощущения такие же приятные, как мои?

– Я очень надеюсь на это, ведь тогда я доставляю вам наслаждение.

– Что еще я могу сделать, чтобы доставить вам удовольствие? – робко спросила она.

– Могу я открыть шторы и зажечь еще свечи?

– Вы оставили свечу зажженной?

– Иначе мы остались бы в полнейшей темноте…