Герцог и я

– Саймон, единственная причина, по которой я могла бы это сделать, – если бы имела намерение допустить тебя в свою постель. Но я не хочу этого, а потому советовала бы тебе – и все остальные обитатели дома наверняка согласятся со мной – уйти отсюда, не шуметь и лечь спать.

Да она просто издевается над ним! У него потемнело в глазах от злости, а когда туман рассеялся, внимательнее пригляделся к двери: как бы ее взломать?

– Дафна, – сказал он с леденящим спокойствием, которое напугала его самого, – если ты не откроешь, я… я вышибу дверь.

– Ты не сделаешь этого, – спокойно ответила она. И поскольку он молчал, окаменев от негодования, она еще более уверенно повторила: – Ты не сделаешь этого.

Он опять ничего не сказал, однако уже не от растерянности, а потому что размышлял, как лучше справиться с дверью.

– Ты можешь поранить себя, если решишься на такое, – услышал он ее обеспокоенный голос.

– Тогда открой, – проворчал он.

После недолгой паузы ключ повернулся в замке.

У Саймона хватило выдержки смирить свою ярость и не пнуть дверь со всей силой, ведь за ней стояла Дафна.

Дрожащей рукой он распахнул створки и увидел ее, виновницу этого неприличного ночного скандала: руки сложены на груди, в повороте головы, во всем теле – готовность к сопротивлению.

– Не смей никогда запираться от меня! – крикнул он.

Она спокойно возразила:

– Я хотела побыть одна. Разве у меня нет на это права?

– Завтра утром прикажи отнести твои вещи обратно, в нашу спальню! А сама еще сегодня переберешься туда!

– Нет, – услышал он негромкий голос.

– Что ты, черт возьми, себе позволяешь? – прорычал он.

– А что я, черт возьми, себе позволяю? – ответила она его же словами. – «Нет» означает «нет».

Он был так потрясен, что не сразу нашелся с ответом.

– Но ведь ты моя жена, – пробормотал он. – И должна спать со мной. В моей постели.

– Нет.

Какое короткое и какое емкое слово!

– Дафна, я последний раз предупреждаю…

Ее глаза сузились. Лицо словно окаменело. Он никогда не видел ее такой.

– А теперь послушай меня, – сказала она. – Ты решил отнять… отобрать у меня нечто весьма важное для женщины. Что ж, я приняла решение ответить тебе тем же.

– Чем? – проговорил он, словно не понимая, о чем она говорит.

– Отнять у тебя саму себя.

Он просто не верил своим ушам. Оцепенел. У него отнялся язык.

Однако Дафна не остановилась на этом. Приблизившись к двери, она повелительным движением руки указала ему на выход и подкрепила свой жест не допускающим возражения приказом:

– А теперь уходи из моей комнаты!

Нет, этого вынести уже нельзя! Он задрожал от гнева и заорал:

– Это моя комната! Мой дом! И ты тоже принадлежишь мне!

– Тебе не принадлежит ничего, – сказала она с горечью, – кроме титула твоего отца. Ты даже сам не принадлежишь себе.

Опять его глаза затуманились от негодования, в ушах зашумело. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, он шагнул к ней, словно намереваясь ударить… убить… уничтожить…

Слава богу, ярость отступила, взрыва не последовало. Он ощутил слабость во всем теле, как после тяжелой болезни.

– Что т-ты хоч-чешь всем эт-тим с-сказать? – с трудом спросил он севшим голосом.

– Подумай – и поймешь, – ответила она.

Снова его охватил гнев: она еще упорствует!

Он кинулся к ней, схватил за руку чуть повыше локтя. Он понимал, что слишком сильно сжимает пальцы, но ничего не мог с собой поделать.

– Я требую… Слышишь? Объясни мне!.. П-прямо с-сейчас!

В ее взгляде, который она устремила на него, не было ни страха, ни злости. Одно понимание. И еще жалость… Этого только не хватало! Он не потерпит!..

– Ты не принадлежишь себе, – сказала она, – потому что отец управляет тобой до сих пор. Даже из могилы.

Саймон пристально посмотрел на нее, не произнося ни слова. Она продолжила, но уже не с горечью, а с грустью:

– Твои поступки, речи… избранный тобой образ жизни… они имеют мало общего с тобой самим, с тем, чего ты желаешь, в чем нуждаешься. Всем, решительно всем, что ты делаешь, Саймон, каждым своим жестом, словом ты пытаешься противостоять ему, своему отцу. Ты беспрерывно что-то доказываешь мертвецу, споришь с ним, сопротивляешься. Хотя он уже давно не может тебе ответить.

– Это не так, – твердым голосом сказал Саймон и уточнил: – Не совсем так.

Дафна попыталась отойти в сторону – ей уже не хватало храбрости противостоять этому сильному разгневанному мужчине. Однако он по-прежнему сжимал ее руку.

Внезапно он наклонился к ней, его вторая рука скользнула по ее спине и чуть ниже.

– Ты не совсем права, – шепнул он ей на ухо. – Потому что, когда я вот так прикасаюсь к тебе, в моих мыслях нет места для него.

Дафна вздрогнула, кляня себя за то, что не может не желать его, за то, что он в состоянии сделать так, чтобы она его желала.

– Когда мои губы касаются твоего ушка, – услышала она шепот, – я ни в чем не завишу от него, ничего ему не доказываю.

Она вновь попыталась вырваться, но оставила все попытки, как только он прижал ее к себе.

Медленно и осторожно он повлек ее к постели. И опять заговорил:

– И когда я веду тебя к постели, и мы идем… как сейчас… словно один человек… не разделенные ничем…