Герцог и я

– Как хорошо, – пробормотал он сонным голосом. – Как хорошо… Потому что я не могу без тебя. Помни это…

– А теперь пойдем, – сказала она нарочито бодро. – Помоги мне.

Она чудом дотащила его до постели и свалилась на нее вместе с ним, но тут же вскочила и, наклонившись над его башмаками, начала стаскивать их. Опять же ей помог опыт, накопленный в семье: она твердо знала, что тянуть нужно с пятки и делать это изо всех сил. Это привело к тому, что с башмаком в руках она дважды оказывалась на полу – так крепко, мертвой хваткой обтягивали они ноги Саймона.

– Господи, – проговорила она, тяжело дыша, – а еще утверждают, что женщины – мученицы моды.

Саймон произвел звук, похожий на храп.

– Уже спишь? – с надеждой спросила она, закидывая ноги супруга на постель.

Каким умиротворенным выглядел он сейчас с закрытыми глазами. Длинные темные ресницы бросали тень на щеки, пряди волос почти закрывали лицо.

– Спи, дорогой, – прошептала она, приглаживая его голову.

Но, как только она отошла на шаг, он встрепенулся, открыл глаза и с детской обидой произнес:

– Ты обещала остаться.

– Я думала, ты спишь.

– Все равно ты не должна нарушать обещание.

Он потянул ее за руку, и она прилегла рядом.

От его тела исходило приятное тепло; он был с ней, принадлежал ей, и на какое-то время она забыла о том, что произошло между ними: об их размолвке, о безысходности положения, в котором оба очутились.

Сейчас ей было хорошо и спокойно.

Спустя час с лишним она проснулась, безмерно удивленная, что вообще смогла уснуть. Саймон лежал в той же позе и тихонько похрапывал.

Она нежно прикоснулась к его щеке и чуть слышно проговорила:

– Господи, что мне делать с тобой? Я люблю тебя, люблю, но мне ненавистно то, что ты делаешь с самим собой… И со мной…

Он пошевелился, и она испугалась, что он не спит и слышит ее вырвавшееся признание, крик души.

Однако он не открыл глаза и выглядел по-прежнему юным, безмятежным, безгрешным. С таким легко говорить, высказывать самые сокровенные мысли.

Пусть спит. Не нужно тревожить его ни шепотом, ни своим присутствием. Тем более если, проснувшись, он увидит, ощутит ее рядом с собой, то может подумать: она согласилась, приняла его правила игры. А это не так…

Осторожным движением она попыталась отодвинуться от него, подняться с постели. Тщетно. Он схватил ее за руки и сонно пробормотал:

– Нет… не уходи.

– Но, Саймон… Я…

Он притянул ее к себе, и она ощутила, как он возбужден.

– Саймон, – прошептала она, – ведь ты спишь.

Она была крайне удивлена, что мужчина может желать женщину даже во сне.

Он что-то промычал вместо ответа, но не ослабил объятий и не предпринял никаких попыток овладеть ею.

Все же она освободилась из его рук и теперь могла смотреть на него со стороны. Ей подумалось, что ему сейчас мучительно неудобно в тесной одежде, оттого он дышит так прерывисто, с хрипами.

Легкими прикосновениями она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке, увидела гладкую смуглую кожу.

Он слегка вздрагивал, беспокойно дышал, и к ней внезапно пришло странное чувство своего всевластия над ним: вот он лежит, такой красивый, сильный, умный, – и она может делать с ним все, что хочет.

Но чего же она хочет? Только одного – его любви, полной и безраздельной, любви, в которую не вмешиваются никакие посторонние силы и ощущения. Никакие, кроме одного: желания быть вместе.

Она всмотрелась в его лицо. Несомненно, он еще спит, и она может по-прежнему чувствовать себя всемогущей и делать то, что ей заблагорассудится.

Быстрым движением она расстегнула его брюки, увидела то, что продолжало рваться из них, протянула руку и ощутила в ней жар и пульсацию его крови.

– Дафна, – чуть слышно проговорил он, приоткрывая глаза. – О господи, какое блаженство, когда ты здесь… Вот так…

– Ш-ш, тише, – шепнула она. – Я сама… Позволь мне… Лежи спокойно.

С этими словами она скинула с себя одежду и потом принялась делать то, чему он уже успел научить ее за две недели их близости, – помогать ему возбудиться больше, еще больше.

Он лежал на спине, вытянувшись, раскинув руки, сжав кулаки. Глаза его оставались закрытыми, но она понимала, что он уже не спит.

Понимала и другое: она остро нуждается в нем, вожделеет, желает ощутить его внутри себя, чтобы он дал ей то, что может дать мужчина женщине… Иначе… иначе она не выдержит…

– Ох, Дафна, – стонал он все громче, его голова моталась из стороны в сторону на подушке. – Как ты нужна мне! Сейчас… сию минуту…

Он попробовал приподняться, но она уперлась обеими руками ему в плечи и помешала.

А затем, приняв на себя, как ей казалось, его роль, оказалась наверху и сама направила его орган в свое увлажненное желанием лоно.

Глубже, еще глубже вбирала она его в себя и, достигнув предела, запрокинула голову, подав тело вперед, сильнее ухватившись за его плечи.

Ей почудилось, что она сейчас умрет от блаженства. Никогда до этого не чувствовала она себя до такой степени женщиной. Настоящей, счастливой женщиной.

Тело ее поднималось и опускалось, извивалось от наслаждения. Руки оставили его плечи, она выгнула спину, ласкала пальцами свой живот, груди.