Герцог и я

Он чувствовал себя в замкнутом кругу. И туда же завлек Дафну… Но ведь она сама…

Стой! Довольно!.. Это ни к чему не ведет… А что ведет?.. И куда?..

Он вскочил с кресла в кабинете, куда опять вернулся с наступлением ночи. Нужно еще раз поговорить с Дафной. Объяснить решительно все, снять с себя ощущение вины перед ней и добиться, чтобы она поняла и простила его. Да, именно поняла и простила…

Она обижена. Кроме всего прочего – на то, что он не пожелал с ней разговаривать, когда она пришла к нему в кабинет. И потому не спускалась ни к завтраку, ни к обеду.

Но ведь она его жена, черт возьми! И он вправе видеть ее за столом… и в постели. Да, в постели!.. Везде, где он захочет!..

Он решительно прошагал по лестнице, по коридору, так же решительно отворил дверь их спальни и встал на пороге.

Дафны там не было. Но где же она? Уже скоро полночь. Она должна лежать в постели.

А, наверное, у себя в туалетной. Надевает эту дурацкую сорочку, которую он почти тотчас же снимает с нее.

– Дафна! – позвал он, подойдя к двери.

Ответа не последовало. Да и света там нет – не проникает в щель под дверью. Он толкнул дверь. Туалетная пуста.

Саймон яростно дернул шнурок звонка. Еще и еще раз! Не дожидаясь, пока появится кто-нибудь из слуг, он вышел в коридор.

На его зов спешила горничная верхнего этажа, хрупкая блондинка, чьего имени он не удосужился узнать. Она сразу поняла, что хозяин чем-то разгневан.

– Где моя жена? – выкрикнул он.

– Ваша жена?

– Да, – повторил он, – я говорю о ней. – Девушка смотрела на него с таким недоумением, что он посчитал разумным пояснить: – Полагаю, вы догадываетесь, о ком я говорю. Она примерно вашего роста, волосы темные, густые…

У несчастной служанки было такое испуганное лицо, что ему сделалось стыдно за свой сарказм. Он подумал, что она сейчас спасется бегством и тогда он вообще ничего не узнает. Не будить же всю прислугу и выставлять себя на посмешище!

– Где же она? – спросил он намного мягче и спокойнее.

– Разве она не в постели? – пролепетала служанка.

– Насколько могу понять – там ее нет. – Он кивнул в сторону своей спальни.

– Но она же спит не там, ваша светлость.

– А где же, хотел бы я знать?

– Разве она…

Глаза служанки еще больше расширились от ужаса, она тоскливо озиралась, по всей вероятности, в поисках пути к спасению.

– Говорите же! – прикрикнул Саймон.

– Разве она не в бывшей комнате вашей матери, милорд?

– Что? – крикнул он так, словно бедняжка сама заставила его жену перебраться туда. – С каких пор?

– По-моему, с сегодняшнего дня, ваша светлость… Мы все так и подумали, что вы займете отдельные покои… в конце медового месяца.

– Вы… вы подумали? – проворчал он.

– Мне сказали, что так поступали ваши родители, и вы, наверное, тоже, ваша светлость.

– Вы… Мы… Родители!.. – закричал он.

Девушка отскочила от него.

– Не знаю, как родители, – пробурчал он. – Но я… я могу поступать по-другому, черт меня побери?

– Конечно, ваша светлость.

– Спасибо, милая… Могу я узнать у вас, какую именно комнату из тех, что занимала моя мать, избрала сейчас ее светлость герцогиня?

Дрожащий палец служанки указал на одну из отдаленных дверей:

– Вон ту…

– Благодарю вас. – Он направился в указанном направлении, потом рывком повернулся: – Вы уволены!

Зачем ему нужно, подумал он, чтобы в доме обреталась свидетельница того, как он не мог ночью найти собственную жену?

Подождав, пока затихнут в коридоре звуки шагов расстроенной служанки, Саймон сам двинулся к дверям новой спальни Дафны. Остановившись там, он подумал, что, в сущности, ему нечего сказать ей: все уже сказано, – и, придя к этой нерадостной мысли, все же постучал в дверь.

Никакого ответа.

Саймон постучал еще раз. Громче.

Тишина.

Он поднял руку, чтобы постучать в третий раз, но тут ему пришло в голову, что, возможно, дверь не заперта. От кого ей, собственно, закрываться? Не от него же? Глупо, что он не сообразил этого сразу и поднял шум.

Он повернул ручку двери. Черт! Заперто изнутри!

Он потратил некоторое количество времени на то, чтобы излить свой гнев перед самим собой и перед запертой дверью. Потом издал нечто среднее между человеческой речью и рыком разъяренного зверя:

– Дафна! – И еще громче: – Дафна!

Наконец он услышал шаги за дверью.

– Да?

Это был ее голос. И он звучал дьявольски спокойно. Во всяком случае, по сравнению с его собственным.

– Впусти меня!

Молчание. Потом снова невозмутимый голос:

– Нет.

Он в растерянности посмотрел на массивную дверь. Причиной его замешательства была не сама дверь, а непослушание той, которая пряталась за дверью и осмеливалась отвечать «нет» на его приказ. Жена она ему или не жена, черт побери? Разве не давала она клятву перед Богом подчиняться мужу своему?

– Дафна, – сказал он с угрозой, – открой немедленно!

Видимо, она стояла у самой двери, потому что сначала он услышал ее глубокий вздох, а уж потом слова, и звучали они очень рассудительно: