Герцог и я

А если у них и вправду не будет детей – что ж, в конце концов, кто знает, она ведь тоже может оказаться бесплодной. Разве нет? Ей известно несколько супружеских пар, у которых никогда не было детей, и неужели это мешает им выполнять супружеские клятвы, данные при обручении? Если же говорить о ней, то в их семье столько братьев и сестер, что до конца жизни она будет обеспечена племянниками и племянницами, которых сможет вволю воспитывать и баловать. Лучше жить с любимым человеком без детей, чем иметь их от того, кого не любишь.

– Думаю, тебе нужно поспать, – сказала миссис Бриджертон. – У тебя очень усталый вид, круги под глазами.

Дафна посчитала совет матери разумным и, поднявшись с софы и сладко зевнув, проговорила:

– Ты права, мама, мне необходимо поспать.

Внезапно она ощутила сильную слабость и испугалась, что не сможет дойти до своей комнаты.

Мать приобняла ее и сказала:

– Давай провожу тебя и уложу в постель. Никто не побеспокоит тебя до следующего утра.

Дафна кивнула с полусонным видом и, с трудом ворочая языком, произнесла:

– До утра… это хорошо.

Еще никогда в жизни ей не было так тяжело подниматься по лестнице, а уж раздеваться…

Саймон тоже чувствовал себя измученным. Не каждый день человек приговаривает себя к смерти. И тем более не каждый день избавляется от нее и заключает брак с женщиной, о которой думал и мечтал все последние дни… вернее, последние две недели с лишним.

Если бы не вещественные подтверждения происшедшего в виде двух внушительных синяков под глазами и кровоподтека на подбородке, все случившееся вполне могло показаться удивительным сном.

Но это была не менее удивительная реальность.

Понимает ли Дафна, на что отважилась? Чего себя лишила? Ведь она не производит впечатления легкомысленной девицы, склонной к глупым фантазиям и безрассудным поступкам. Такая девушка ни за что не отважилась бы выйти замуж, не задумываясь о последствиях.

С другой стороны, окончательное решение было принято ею буквально в одну минуту и под воздействием непредвиденных обстоятельств. Значит ли это, что она действительно любит его? Или это безрассудство?

И могла бы она, если настоящей любви нет, пожертвовать своей мечтой о большой семье? Подобной той, в которой она появилась на свет и выросла.

Но что, если ею руководило исключительно чувство вины? Ведь его гибель на дуэли – а она была предрешена – легла бы тяжким грехом на ее душу, и жить с такой тяжестью она не хотела и не могла…

Черт, но как же ему все-таки нравится эта женщина! Таких он еще никогда не встречал. И не встретит. И он не смог бы спокойно жить, зная, что она несчастна или, не дай бог, вообще ушла из жизни. Быть может, те же чувства испытывает и она и потому приняла такое решение.

Но какими бы мотивами она ни руководствовалась, в ближайшую субботу они с Дафной будут соединены на всю оставшуюся жизнь. Он получил уже уведомление от леди Бриджертон о сроках и о том, что свадебное торжество предполагает быть не широким, а, наоборот, в достаточной степени камерным. Это его вполне устраивало.

Теперь им уже ничего не изменить.

К немалому его удивлению, этот внезапный поворот судьбы, беспомощность перед велением рока были ему сейчас по душе.

Чудеса, да и только!..

Дафна станет его женой. Зная, что ее желанию иметь детей не суждено сбыться, она все же избрала его. Правда, при не совсем обычных обстоятельствах…

– Ваша светлость!

Саймон очнулся от глубоких раздумий в кожаном кресле своего кабинета и увидел в дверях дворецкого.

– Да, Джеффриз?

– Здесь лорд Бриджертон, сэр. Сказать ему, что вас нет дома?

Как хорошо этот человек улавливает его настроение! И все же…

Саймон поднялся. Боже, какая усталость во всем теле!

– Боюсь, он вам не поверит.

– Слушаю, сэр. – Джеффриз сделал несколько шагов к двери и обернулся. – Вы действительно хотите принять гостя? У вас… э… усталый вид.

Саймон хохотнул.

– Если под этим подразумевать синяки под глазами и царапину на подбородке, то вы совершенно правы. Кстати, лорд Бриджертон – один из тех, кто ответствен за эти отметины… по крайней мере за две из них.

Дворецкий удивленно моргнул.

– За две, ваша светлость? А… а третья?

Саймон с трудом изобразил улыбку. Лицо болело так, словно этих отметин было намного больше.

– Третья, Джеффриз, вы не поверите, дорога мне больше двух остальных. И рука, оставившая ее, тоже.

Заинтригованный дворецкий вновь приблизился к хозяину, чтобы внимательнее приглядеться к его лицу.

– Неужели, сэр?

– Клянусь вам.

Дворецкий почтительно выпрямился.

– Слушаю, сэр. Прикажете провести лорда Бриджертона в гостиную?

– Нет, прямо сюда, пожалуйста. – И, уловив беспокойство на лице слуги, Саймон добавил: – Не волнуйтесь за мою безопасность. Лорд Бриджертон не станет украшать мою физиономию еще одним синяком. Тем более, – он снова издал смешок, – для них уже почти не осталось места.

Глаза дворецкого раскрылись еще шире, и он поспешил выйти из комнаты и выполнить распоряжение хозяина.

Через несколько минут Энтони Бриджертон вошел в кабинет и, бросив быстрый взгляд на Саймона, благодушно изрек:

– Выглядишь не самым лучшим образом.