Гертруда

Малыш, с первых дней своей жизни, прекрасно понимал, насколько занята его мать и умел сам развлекать себя. Потом он пошёл в детский сад, который организовала она. Детский сад был весь из себя образцово-показательный. Как и её сын. Она и не заметила, как рано он научился читать. Лишь удивлялась тому, как он легко перешагивал из одного класса в другой. Пойдя в школу в пять лет, он уже к двенадцати годам он уже кончил восьмилетку.

Журнал «Квант» был его любимым развлечением. Когда там печатали фамилии школьников, раньше всех решивших довольно сложные задачи этого научно-популярного журнала, то там часто мелькала его фамилия. Он не любил демонстрировать матери свои успехи. Когда же он стал победителем республиканской олимпиады по физике в Баку, мальчика попросили пригласить родителей. Он честно заявил всем этим дядечкам и тётечкам в какой-то солидной комиссии, что отца у него нет, а у матери нет времени заниматься такими глупостями. Если что-то нужно передать ей, то он может сделать это сам.

Вернувшись из столицы, мальчик просто сказал матери, что его приглашают в школу-интернат с физико-математическим уклоном.

– Я очень хочу поехать туда. Ну, пожалуйста, разреши мне. Я буду хорошо себя вести и вовремя буду кушать.

У него было слегка виноватое выражение лица, когда он просил её об этом. Конечно же, нутром она всегда понимала, что её мальчику не досталось тех крепких крестьянских генов, которые так привязывают её к земле. Они у него были совсем другие. Отцовские. Она не могла не догадываться и о том, что, по существу, её муж ушёл из жизни, не реализовав даже частичку заложенного в нём от природы потенциала. Она считала, что ей не нужно горевать об этом. Так уж сложилось. Сын же был преисполнен гораздо больших амбиций, чем его отец. Он хотел познавать тайны мироздания. А к ним в деревне не приобщишься.

Умом она всё понимала. Душой и сердцем просто недоумевала. Его жажда знаний порой просто пугала её. Но выбор был сделан. И она была обязана уважать его. Даже, если это и был выбор маленького человечка. Она поехала вместе с ним в столицу, обустроила мальчика в этом интернате. С тех пор, хотя бы раз в месяц, она была вынуждена приезжать к нему. Просто так, чтобы проведать его. Заглянуть в глаза. Покормить чем-то вкусным. Это было нужно прежде всего ей. Для самоуспокоения. Она никогда не спрашивала ни его, ни себя о том, а нужно ли это ему.

Закончив школу, он захотел уехать в Москву. В университет поступил легко. Теперь их встречи сводились к тому, что она во время своих поездок на сессии Верховного совета, заглядывала к нему в общежитие. Или же он приезжал к ней в гостиницу «Москва». Они обедали, говорили о том, о сём. Но при этом холодок между ними никогда не исчезал. Она стеснялась сына, казавшегося ей абсолютно чужим человеком. Боялась показаться ему глупой и никчемной. Женщиной, которая являлась, по существу, частью хлопкового поля. Коробочкой.

Иногда она с улыбкой убеждала себя в том, что на самом деле всё было изначально предопределено тем, что они смотрят в разные стороны. Он с самого детства смотрел вверх, в небо. Всё пытался понять, как же там всё устроено. А она всю свою жизнь смотрела вниз. На хлопковый куст. Вот поэтому им так трудно понять друг друга. Она плохо себе представляла, чем забита его голова. Лишь догадывалась, что чем-то нужным и важным. Но ей непонятным.

На лето в деревню он не приезжал. Оправдывался тем, что в лаборатории много работы. Отпуск брал редко. Времени на науку ему всегда не хватало. Он так не женился, хотя она прекрасно видела, что женщин в его жизни хватает. Утешала себя тем, что, может быть, он так и не встретил ту единственную. А может это, всё-таки, отцовские гены в чём-то себя проявляли. Правда, сын не пил и не курил. Но погуливать погуливал. Словом, чем старше он становился, тем дальше отдалялся от неё своим непонятным стремлением разгадывать те тайны природы, которые до него не успели разгадать, и побыть с теми женщинами, с которыми он ещё не успел тесно пообщаться.

Как же она жалела, что ей так и не довелось родить дочь. Наверняка, та не была бы такой холодной и равнодушной, каким вырос её сын. Нет, он безусловно любил её, относился к ней с огромным уважением. Но от него за версту веяло холодом. А может потому и не было в нем тепла, что, в своё время, он его недополучил от матери. Ведь, по существу, его вырастили воспитатели и учителя. Словом, чужие люди. А она, в это время, либо собирала хлопок, либо где-то заседала, либо решала множество проблем, очень и очень далёких от судьбы и интересов своего собственного сына.

Он так и не вернулся в Баку. Не то что в родное село. Она понимала, что он и Баку то рассматривает как провинцию. Научную провинцию. По скупым его рассказам она знала, что он работает там, где очень востребован и занимается чем-то очень важным. Она плохо разбиралась в этом. Когда её спрашивали, она говорила, что сын работает в каком-то институте. Без подробностей. Да, она их, попросту, и не знала.