Героиня по вызову 3

— Великая мать защитит, — ответила Кариона, вздёрнув подбородок, — на костёр её.

Девушка молча развернулась и, не дожидаясь окрика рыцарей пошла к одному из свободных столбов. Поднялась по помосту и флегматично наблюдала за тем, как её привязывают.

Бенедикта фыркнула, покачала головой и произнесла:

— Что ж. Начнём с коридора.

Она подняла руку, и толпа раздалась, вытянулась вперёд. У меня вдруг засосало под ложечкой: кажется я поняла, что это за «коридор»… лучше бы ты попала на костёр, Клара.

Кадос подвёл девушку к началу коридора в три шага шириной, который образовала толпа. В длину он был ярдов сто пятьдесят и вёл к выходу из деревни.

— Ты должна пройти до конца. Если пройдёшь, будешь свободна. Сейчас тебя судит не богиня, а её верные слуги, — он извлёк нож и разрезал верёвки на руках девушки, — иди.

Клара пошла. Первые несколько шагов она сделала осторожно, каждую секунду ожидая подвоха и оглядываясь на безмолвные лица людей по обе стороны от неё. Через несколько ярдов её поступь стала более уверенной. Она выпрямилась, подняла голову – и тут ей в плечо прилетел первый камень. Девушка охнула, покачнулась, и второй впечатался ей в висок. Девушка закрыла голову руками, пошла быстрее – и камни полетели с обеих сторон. Она закричала, когда один попал ей в глаз, потом заплакала, когда ещё один раздробил скулу. Заревела, размазывая слёзы по щекам, но продолжала идти вперёд, потом в панике побежала. Камни продолжали лететь. Наконец один попал ей в ногу, и она упала, попыталась встать, но под градом камней упала вновь. Плача, она пыталась ползти, но толпа уже вошла во вкус. Серое рубище стало красным, тонкие руки распухли от синяков. Наконец девушка сдалась и свернулась калачиком, в наивной попытке защититься. Толпа была безжалостна. Вскоре девушка перестала дёргаться, но камни продолжали лететь. Я не поняла, когда именно она умерла, но толпа забрасывала её камнями ещё минут пять.

Подняв взгляд, я увидела, что Клара не прошла по коридору и сотни ярдов.

Кадос поднял руку, и толпа прекратила избиение. Воин (хотя можно ли его так называть?) подошёл к девушке, взглянул в лицо и громко произнёс:

— Верные вынесли приговор. Уберите тело, — из толпы вышла пара мужиков, подхватила труп девочки на руки и скрылась с ним в толпе.

Бенедикта повернулась к столбам и сказала:

— Приведите приговор в исполнение.

Один из инициев поджёг хворост под костром орки, другой – под костром эльфийки. Когда огонь разгорелся, монахи замахали опахалами, отгоняя дым. Мрази. Лучше бы дали задохнуться. «Искупление через страдание,» воистину.

Орка очнулась, когда огонь добрался к ней и заорала, выкрикивая оскорбления в адрес толпы и рыцарей, называя их трусами, подонками и кучей неизвестных мне орочьих слов. И я была с ней согласна. Эльфийка же воспринимала всё с ледяным спокойствием и молча смотрела поверх головы бенедикты, прямо сквозь поднявшееся пламя. Они долго не умирали. Монахи старательно махали веерами, отгоняя дым и раздувая огонь. Со временем, брань орки перешла в хриплые крики, а потом настоящий вой – наверное, я в той башне выла также. Наконец зеленокожая затихла и обмякла в путах. Над площадью разнёсся отвратительный запах горелого мяса. В конце концов, костры прогорели. От казнённых не осталась даже костей.

— Приведите следующую тройку, — сказала Бенедикта.

Я смотрела, как рыцари выводят новые фигуры, как зачитывают идиотские приговоры, как перевирают слова жертв и начала понимать – я должна выжечь это место. Выжечь дотла, не оставив камня на камне. А для этого мне надо жить. И сбежать, чтобы потом вернуться и прикончить этих долбаных зверей.

Сосредоточившись на этой мысли, я заставляла себя смотреть на новые казни, запоминать произнесённые имена, надеясь, что мой эйдетизм поможет мне хотя бы сохранить их судьбы. Костры горели до самого заката.

Глава 28

Предупреждение: в этой главе будут сцены физического и психологического насилия над ГГ (и не только). Читайте на свой страх и риск!

После судилища меня отвели обратно в башню и приковали к знакомой конструкции. Но теперь, я имела чёткую цель и даже такие пытки не могли свести меня с ума. К сожалению, план побега не складывался. Я просто была слишком слаба, чтобы что-то делать после ежедневного «искупления» солнечным светом.

К счастью, рано или поздно любой стражник расслабляется и начинает если не сопереживать жертве, то хотя бы пытаться её понять. Особенно – стражник неопытный и молодой. Вечером третьего дня после казни, Тьюзак, которому поставили в обязанность поить меня кровью из фляжки, после процедуры не покинул комнату. Он замялся у двери, нервно теребя полы робы и повернулся ко мне:

— Упырица, ты меня слышишь?

«Не только слышу, но вижу,» — подумала я, наслаждаясь ощущением блаженства, которое всегда приходило после пытки и следующей за ней трапезы. Даже боль регенерации не перекрывала этого чувства.

— Да… — прошептали мои почерневшие губы.