Героиня по вызову 3

Ещё несколько минут я слушала разглагольствования садистки и даже почерпнула из них кое-какую информацию. Наконец, Кариона замолчала, улыбнулась и произнесла:

— Что ж, пока мы оставим тебя здесь. Я вернусь завтра утром, и мы продолжим. Неофис Тьюзак, — она повернулась к блондину, — принесите твари немного крови. Только живой.

— А как мне…

— Используйте хрустальную фляжку, которую вы у неё нашли и забыли упомянуть в инвентаризации, — девушка подмигнула, — думаю, она для этого и нужна.

— Сделаю.

— Но не больше глотка — мне нужно, чтобы она немного регенерировала, а не пришла в полную силу.

Неофис кивнул:

— Будет сделано, пречистая.

— Хорошо. А пока – дайте мне записи.

Забрав у парня тетрадь, девушка вышла из комнаты. Блондин подумал, огляделся и подошёл ко мне. Расстегнул застёжки кляпа и оставил его на столе рядом с моей головой. Посмотрел мне в глаза и вышел. Интересно.

Я пошевелила затёкшей челюстью и потрогала языком дырки на месте клыков. Облизнула губы. Надо было думать, что делать дальше, но я могла только смотреть на почерневшие от света факелов балки над головой. Примерно через час вернулся Тьюзак с моей флягой, на дне которой плескалась кровь. Молча поднёс горлышко к моим губам, дал сделать глоток, а потом убрал.

Я не жаловалась, наоборот – постаралась улыбнуться и пробормотала:

— Спасибо…

Парень кивнул. Посмотрел по сторонам и произнёс:

— Я погашу факелы.

— Хорошо…

— Бенедикта просыпается рано, так что рекомендую тебе потратить силы на лечение.

— Поняла.

Неофис кивнул и прошёл вдоль стен с металлическим гасильником и поочерёдно накрыл им каждый факел, вернулся к двери, снял закреплённый у косяка факел и вышел из комнаты. Я закрыла глаза, погружаясь во тьму.

Спать не получалось, но благодаря выпитой крови, слабость и боль немного отступили, и я погрузилась в медитацию. Ну а что ещё мне оставалось? Сказать по чести, в тот момент я почти смирилась со своей участью.

Бенедикта вернулась утром и продолжила «осмотр». На вынутый кляп она то ли не обратила внимания, то ли решила, что неофис снял его только, чтобы меня напоить. Сдавать его я, конечно, не стала.

Девушка на этот раз была не одна, а с другой жрицей, которую называла Брианной. Такая же хрупкая, как и Кариона, эта служительница богини не отличалась болтливостью, а на… «операции» исполняла функции ассистента. Я избавлю вас от подробностей произошедшего, скажу лишь что умудрилась ни разу не потерять сознания. После полного дня ковыряния в моих внутренностях, жрица свалила вместе с ассистенткой, так и не проронившей ни слова, а мне полагался ещё один глоток крови.

Вскрытия продолжались ещё два дня, после чего Кариона удовлетворилась результатами и перешла к экспериментам. Меня поили кислотой и ртутью, наполняли лёгкие всяким дерьмом, сверлили кости и делали другие подобные вещи. Сколько это продолжалось я не могу сказать, потому что дни слились в один постоянный клубок боли, большую часть которого я пребывала либо в беспамятстве, либо в галлюцинаниях.

Наконец у бенедикты закончились эксперименты, и она перешла к «искуплению». Меня сняли со стола, предварительно снова размозжив все суставы (это всё ещё было очень больно) и иниции под командованием знакомого мне брата-рыцаря Кадоса перенесли меня в камеру под самой крышей узкой наблюдательной башни. Здесь меня приковали к стальной конструкции так, что ноги не доставали до земли и снова раздели. Смысл этих операций я поняла, когда встало солнце: крышу башни разобрали. Я не могу вспомнить, как прошёл первый день под открытым небом, потому что большую часть времени я с воем горела заживо. Рассудок отказал очень быстро и на какое-то время я превратилась в воющий и вопящий кусок горящей плоти. Когда солнце село, Кадос вернулся, и увидев, как меня скрючило от огня, перерезал сухожилия и влил мне в глотку ещё один глоток крови. Это продолжалось несколько дней, сколько именно – я не могу сказать. Одно знаю точно: я очень быстро начала хотеть, чтобы это уже просто закончилось. Я жаждала смерти для себя даже больше, чем для своих мучителей. Но смерть не приходила. Тело и душа высшего вампира оказались на удивление живучи: даже обгорев до состояния головешки, я продолжала существовать. Иногда я видела (кстати не очень понятно, чем именно – по логике, мои глаза были должны выгореть ещё в первый день) бенедикту, что-то записывающую в тетрадь. Иногда – неофиса, который осторожно поил меня из фляжки. Ночью успокоения тоже не приходило – все ткани тела болели от бессмысленной регенерации. Наверное, если бы я могла её отключить, то так бы и сделала, позволив себе сгореть до конца. Увы, моё тело такого выбора не давало.