Генрих V

Что могло превратить Генри, лорда Скроупа, в участника заговора? Ответ далеко не прост. То, что он долгое время пользовался доверием короля и его отца, очевидно; именно этот факт превратил его участие в этих событиях в глазах Томаса Уолсингема в особо тяжкое преступление. Высказал ли он королю свои сомнения по поводу экспедиции (как бывший казначей, он мог считать это своим долгом)? Был ли он в каком-то смысле не в фаворе? Безусловно, это не помешало ему планировать сопровождать короля с весьма внушительной свитой в экспедиции, которая должна была скоро отправиться в путь[252]. Были ли в нем остатки мотивов заговора его дяди, Ричарда Скроупа, архиепископа Йоркского, казненного Генрихом IV в 1405 году? Тот факт, что он был связан с графом Кембриджским, на мачехе которого, Джоан Холланд, он женился, и этот брак также обеспечил ему родственные связи с Мортимерами, мог подтолкнуть его к участию в заговоре. Даже если бы он передумал, Скроуп вряд ли предал бы Мортимера, который был должен ему большие суммы денег, которых он никогда больше не увидел бы, если бы заговор был раскрыт, и что привело бы к казни Мортимера[253]. Если он не был активным участником заговора, обстоятельства вынуждали его держать язык за зубами в отношении того, что он знал.

Можно не сомневаться, что первым и самым главным заговорщиком был Ричард, граф Кембриджский. Благодаря своему первому браку с сестрой Эдмунда Мортимера, Анной, он был тесно связан с этой семьей; благодаря своему второму браку (около 1414 года) с Мод Клиффорд он установил родственные связи с семьей Перси. Можно утверждать, что он непременно получил бы выгоду, если бы Мортимер стал королем, и этот аргумент еще более усиливается тем фактом, что его сын Ричард, которого он имел от Анны Мортимер, был наследником Мортимера. Вполне вероятно, что Кембридж, будучи человеком амбициозным, мог считать, что он заслуживает большего. Став графом на Лестерском парламенте в мае 1414 года, он уже был наследником герцогства Йорк, принадлежавшего его брату. Но его собственное продвижение к высокому пэрству не было поддержано достаточным королевским пожертвованием (как это было принято), чтобы удовлетворить требования, которые могли быть предъявлены к человеку в его новом положении. Кембридж, хотя и получил "знак королевской благосклонности "[254], не мог соответствовать своему новому статусу, поскольку ему не хватало 1.000 марок дохода, которых он требовал. Возможно, именно обида на то, что он был "всего лишь титулованным графом" с "титулом вежливости", превратила его в заговорщика. Король не понимал, что недостаточно возвести человека на одну из самых высоких социальных ступеней в стране: он должен был также получить, как и другие, пожалования, связанные с его новым положением. Без них его продвижение по службе было не более чем насмешкой.

План был слишком сложным и зависел от множества неопределенных факторов, чтобы иметь успех. Мортимер должен был приехать в близлежащий Нью-Форест и, провозгласив всеобщее восстание, которое, как надеялись, заставит значительную часть армии дезертировать (тем самым положив конец запланированному походу короля во Францию), бежать в Уэльс, где ожидать прибытия шотландцев, Генри Перси и якобы еще живого Лже-Ричарда II; восстание также должно было получить поддержку лидера лоллардов, сэра Джона Олдкасла, вероятно, скрывавшегося в пограничных с Уэльсом графствах. Мортимер должен был короноваться как король, и, когда Генрих пойдет на него войной, заговорщики надеялись, что ланкастерский узурпатор будет убит в бою. Если бы погиб сам Мортимер, его приемником стал бы его юный наследник, Ричард, сын товарища по заговору, графа Кембриджа, чье стремление к положению и богатству было бы таким образом удовлетворено.