Геном

— Мы все читаем о том, чего нам не хватает, о чем тревожимся и что хотели бы видеть вокруг себя. По-моему, миру не хватает справедливости. Слишком много пострадавших, и никого, кто бы их защищал.

— С этим я согласен.

— А ты что читаешь?

— Книги о великих идеях.

— Потому что сам ими увлечен?

— Да. — Практически все остальное его не трогало. За исключением Эйвери. Но признаться об этом вслух он бы не посмел. — А когда не читаешь? Чем ты занимаешься на выходные? Помимо составления SQL-запросов?

— Мало чем.

— На лежебоку ты не похожа.

— Ты прав. Я играю в теннис.

— Где?

— В Сан-Хосе, недалеко от центра.

Дезмонд немного отклонился назад.

— Правда?

Эйвери, словно оправдываясь, передразнила его жест.

— Правда.

— Здорово!

Девушка пожала плечами:

— Занятие как занятие.

— Ага, простое занятие и не больше. — Дезмонд смотрел на нее, пока она не ответила на его взгляд. — Не увиливай. Почему ты выбрала теннис?

Эйвери пожала плечами:

— Он что-то должен для тебя значить, иначе ты давно бросила бы.

— Теннис — это равенство.

— Равенство?

— На корте не важно, кто ты такая, откуда ты родом, кто твои родители. Главное — на что ты способна. В этом есть… справедливость. — Она отпила глоток воды.

— На линии сидит судья.

— Пересмотр решений тоже имеет место.

— Именно так.

— Взять Винус и Серену Уильямс. Они выросли неподалеку отсюда, в Комптоне, на южной окраине Лос-Анджелеса. Играть в теннис начали с трехлетнего возраста.

— Выходит, теннис — это как бал Золушки? Любой имеет шанс?

— Ты прав. Умение — вот все, что от тебя требуется. А еще настрой, умственная и физическая выдержка.

Дезмонд начал постепенно различать за завесой из сарказма и защитными механизмами глубинное естество Эйвери, личную систему ценностей. Ему понравилось то, что он в ней увидел.

Он опустил бокал на мраморную крышку стола.

— Хочешь, покажу одну классную вещь?

— Не откажусь.

В задней части дома они спустились по лестнице в подвал, где размещался пустой винный погреб и ряд старых игральных автоматов. Дезмонд прямиком направился в дегустационную, уставленную пустыми дощатыми ящиками. Стены были сложены из срезанного по диагонали кирпича. С потолка свисали старинные фонари.

Эйвери подняла палец.

— В кино в таких местах обычно начинают происходить всякие плохие вещи.

— Что, страшно?

— Безумно.

Дезмонд усмехнулся и подошел к задней стене. Он нажал на кирпич и навалился всем телом на стену. Замаскированная дверь со скрипом отодвинулась, открыв вход на окруженный стеклянными стенками решетчатый мостик.

— Это что, тайная комната, как в «Пятидесяти оттенках»? — спросила Эйвери, осторожно заглядывая внутрь.

— Ты имеешь в виду потайную камеру для наслаждений и страданий? — Он протянул руку, приглашая девушку войти. — Сама увидишь.

Эйвери, переступая через порог, с подозрением покосилась на хозяина дома.

— Корт для тенниса у стенки?

— Прямо под гаражом. Ты в такой играешь?

— Вообще-то нет. Раньше играла пару раз.

— Это то же самое, что езда на велосипеде.

— Ну, конечно.

Дезмонд улыбнулся:

— Если ты не уверена в своих возможностях…

— Полегче, мистер!

— Я мог бы дать напрокат спортивные шорты…

— У меня в машине есть все, что нужно.

Через десять минут Эйвери спустилась на мостик в белом спортивном лифчике и серых шортах.

Дезмонд не мог оторвать от нее глаз. Она была ослепительна — в хорошей форме, но дело было не только в этом, а в том, как она держалась, как смотрела на него.

— Приготовься получить урок, — громко сказала Эйвери.

Дезмонд улыбнулся:

— Я готов, госпожа учитель.

Девушка, сцепившись с ним взглядом, спустилась по стальным ступеням.

— Наказание за неудачу последует незамедлительно. Будет больно.

— На меньшее я и не рассчитываю.

Подача.

Эйвери выиграла.

Стук мяча по стене отзывался эхом, партнеры танцевали друг вокруг друга. Удары Дезмонда были мощнее, реакция Эйвери — быстрее, как и точность ее игры; ее подачи улетали в такие углы, где их невозможно было достать. Открытой ракеткой она работала так молниеносно, что мяч, казалось, опережал звук удара. В начале игры в подвале стояла прохлада; через час он превратился в сауну. По лицу Дезмонда струился пот, футболка покрылась пятнами. Кожа Эйвери сверкала, с хвостика светлых волос срывались капли влаги. Три красных полосы на ногах напоминали о моментах, когда она пропустила удары Дезмонда. Живот наводил на мысль о барханах в пустыне, свет отражался от гребней и впадин.

Когда счет дошел до четырнадцати против двенадцати в ее пользу, Эйвери чуть задержалась с подачей.

— К твоему сведению, на этом этапе тебя ждет проигрыш.

— Все идет по плану.

Эйвери сделала подачу, Дезмонд ответил мощным ударом, который заставил ее столкнуться с его спиной, их тела сплелись и едва не разлетелись в стороны, скользя покрытыми потом поверхностями. Они вместе повалились на деревянный пол, по инерции проехав до задней стенки, выронив по дороге ракетки.

Дезмонд оказался сверху. Грудь Эйвери ходила ходуном, девушка напряженно смотрела на него. Он ощутил ни с чем не сравнимую уверенность, наклонил голову, поцеловал ее. Эйвери заключила его в объятия.

Весь мир взорвался. Ничто, казалось, не будет прежним.