— Браво, корнет! — густым басом произнес генерал, — Браво! Истинно, с удовольствием его слушал. Не кривя душой, скажу, что в этом корнете что-то есть такое…
По окончании конференции он подозвал Михаила.
— Ваше сообщение оставляет хорошее впечатление. Но я не о том. Через месяц мне предстоит поездка с особым поручением в Варшаву. Предлагаю вам место адъютанта. Поездка, должен сказать, не обещает быть легкой и безопасной; край, как вам известно, беспокойный, на дорогах балуют шайки, а в отдельных местах — целые мятежные отряды. Но вы, кажется, не из робкого десятка. Подумайте.
Лежащий за Вислой край переживал горячее время. Попав в зависимость от Российской империи, польское население выступало с протестом, тут и там вспыхивали восстания, порой доходившие до вооруженных схваток. Год назад там опять загремели выстрелы, пролилась кровь.
— Когда прикажете дать ответ? — спросил Михаил. Он жаждал боевого дела. Столичная служба с караулами, вахтпарадами, учениями и смотрами изрядно приелась.
— Я не тороплю вас, молодой человек. Подумайте.
— Я подумал, ваше превосходительство. С благодарностью принимаю предложение.
— Вы окончательно решили?
— Так точно. И не желал бы получить отказ.
— Его не будет, — успокоил генерал корнета.
В феврале они были в Варшаве, отсюда началась их инспекционная поездка по польским уездам. Генерал, хотя и слыл служакой, отличался добродушным и покладистым характером и был далек от показной требовательности, свойственной многим придворным чинам, пытавшимся возвыситься в глазах окружающих.
19 марта они находились в небольшом городке Михнув, собираясь на следующий день двинуться дальше. Но днем прискакал гусарский штабс-капитан:
— Где генерал? Важная новость!
— Генерал отсутствует. Придется подождать, — ответил Скобелев. — А что случилось?
— Поездку в Кельце нужно отменить, так советовал командир полка. Лазутчик сообщил, что Шпак прознал о вашем выезде и намерен устроить засаду.
Отряд Шпака орудовал в окрестностях города и наводил на жителей ужас. Говорили, что в отряде тьма людей, все с ружьями, на конях, а сам главарь жесток и неуловим.
— А что же ваш полк? — спросил гусара Михаил.
— Он в разгоне. По всем дорогам направлен для наблюдения и охраны.
Не очень многочисленный лейб-гвардии Гродненский гусарский полк более года был в боевых делах, и за это время понес значительные потери: выбыла почти треть состава. Силы же повстанцев многократно возросли, стали организованнее.
— Так соберите эскадроны да ударьте по бунтовщикам в самое уязвимое место! — предложил Скобелев.
— Уж больно вы прытки, корнет, — с некоторым превосходством ответил штабс-капитан. — Видать, не довелось еще нюхать пороху.
— Мое от меня не уйдет. А ежели б выпала возможность попасть в полк, с благодарностью воспользовался бы.
Штабс-капитан недоверчиво покачал головой:
— Ой ли! Впрочем, если желаете, замолвлю перед генералом за вас слово.
— Сделайте милость! Давно собираюсь попасть в боевой полк.
— А, попытка — не пытка!
Возвратившись, генерал пригласил штабс-капитана в кабинет, долго говорил с ним, потом вызвал Скобелева.
— Вы что надумали? Вас не устраивает служба при мне?
— Никак нет, готов находиться и дальше. Но очень бы просил направить меня в полк.
— Эх, молодо-зелено! Все неймется! Под пули захотелось.
— Так точно, ваше превосходительство! — осмелел Михаил, видя, что генерал готов сдаться.
— А я останусь без адъютанта? Ладно уж, поезжайте. Понюхайте пороху.
Его зачислили в действующий от Гродненского полка отряд подполковника Занкисова. Вместе с гусарами Скобелев участвовал в разгроме отряда Шпака, а потом еще в двух вылазках против мятежной группы Шемиота. Бывал в самых горячих местах. За это время Михаил сдружился со многими офицерами, гусары признали его как лихого командира и надежного товарища, на которого в опасную минуту можно положиться.
31 марта Скобелев возвратился к генералу Баранову. Тот встретил его, как родного.
— А вам письмо из Петербурга.
Писал отец. Прознав, что Михаил отказался от адъютантства и намерен перейти в гусарский полк, Дмитрий Иванович высказывал неудовольствие. Писал, что покинуть привилегированный кавалергардский полк с заманчивой перспективой военной карьеры более чем несерьезно, что поступить в полевой полк можно в любое время и отнюдь не в тот, где офицеры каждую минуту подвергаются опасности получить мятежную пулю. «Подумай, не делай глупости!»
Прочитав письмо, Михаил спрятал его в карман.
— Так что же вы теперь намерены делать? Мне без вас не очень удобно, — признался генерал Баранов в уверенности, что офицер продолжит адъютантство.
Но Михаил вдруг протянул генералу сложенный вдвое лист бумаги.
— Что это, молодой человек? — удивленно поглядел на него генерал.
— Рапорт, ваше превосходительство. Моя просьба, о переводе в Гродненский полк. Надеюсь на ваше положительное решение.
— Какой же вы, право, неуступчивый! — произнес огорченный генерал и, скрипя пером, вывел в углу листа: «Не возражаю». — Успешной службы, да хранит вас господь!