Читаем Генерал Скобелев. Казак Бакланов полностью

Их подняли глубокой ночью. В темноте заседлали коней.

— Ну, детушки, с богом! — генерал Петрусевич сел верхом и повел сотни к Курганчи.

Двигались не прямиком, а в обход, чтоб скрыть замысел и достигнуть в атаке внезапности. Не доезжая до укрепления, спешились в лощине, направились к цели.

Тьма дрогнула, обозначились деревья сада, через который казаки шли. Вот показалась вдали стена Курганчи. Короткое последнее напутствие: какой сотне куда наступать.

Но все предосторожности оказались напрасны: неприятель был наготове. То ли догадался о нападении по проведенной накануне русскими разведке, то ли лазутчик донес. Едва казаки приблизились к крепости, как загремели выстрелы. Палили со стены, а потом их контратаковали справа и слева. Рявкнули картечью пушки.

Первыми же выстрелами был сражен генерал Петрусевич. Пуля угодила ему в грудь.

— Вперед, детуш… — не договорив, он затих.

Возникла сумятица.

— Генерал убит! Убит!

Этим воспользовался неприятель. Тяжелые ворота, которыми тщетно пытались казаки овладеть, вдруг распахнулись, и оттуда вынеслась конница. Врубившись в пешие ряды, всадники вовсю действовали кривыми саблями, пытаясь пробиться к телу генерала и захватить его.

Часть конницы повернула к лощине, где находились казачьи кони. Кто-то закричал:

— Спасай коней!

Но тут на помощь подоспели пехотные роты. Выстроившись на пути всадников, они открыли по ним залповый огонь, заставив их повернуть.

В схватке кроме генерала погибло двадцать человек, еще вдвое больше было ранено. Хоронили в тот же день, в общей могиле.

— В одном деле они положили головы, в одной могиле лежать, — сказал Михаил Дмитриевич, с трудом сдерживая слезы. — Пусть земля им будет пухом.

Возвратившийся из персидской базы Гродеков предложил возглавить новую атаку Курганчи, но Скобелев не согласился. Он не скрывал горечи неудачи. Потерять столько солдат и даже генерала из-за какой-то калы!..

Отряд небольшой, оторван на значительное расстояние от баз и гарнизонов, рассчитывать на помощь не приходится, а потому на счету каждый солдат.

— Не станем рисковать. Нужны силы для штурма, — ответил он Гродекову. — Крепость должна пасть, или все мы ляжем у стен ее.

После схватки у Курганчи начальника ее гарнизона Куль-батыра возвели в герои, а Тыкма-сардар воспрял духом. Он собрал в крепости большой совет — маслахат.

— Мы драться умеем, тому подтверждение победа у Курганчи. И совсем нам не страшен Ак-паша со своим войском. Сразили седого генерала, снесем голову и Ак-паше. И не будем ожидать, когда он нападет, отныне мы первыми его атакуем, — говорил Тыкма.

— У него много пушек, — высказал кто-то.

— А у нас втрое больше храбрецов. А еще больше всадников, — ответил сардар.

— Он подбирается к стенам, чтобы их разрушить, а, может, даже и проникнуть в крепость. Они словно мыши в норах.

— Мы не позволим приблизиться им дальше рва. А потому повелеваю день и ночь не смыкать глаз, следить за ними, быть наготове.

После долгих разговоров пришли к согласию в один из ближайших дней предпринять нападение, перебить наглецов в их траншеях, чтоб впредь неповадно было продолжать работы. Тут же разработали план нападения, определили силы, поставили задачи.

— О том никто не должен знать, — предупредил сардар. — Смерть тому, кто проговорится иль донесет Ак-паше.

— Да будет так!

Никто из командования отряда не ожидал неприятности в тот вечерний час. Солнце только закатилось, было еще светло. Полк апшеронцев находился на правом фланге осадного участка, подчиненного полковнику Куропаткину. Закончив дневные работы, солдаты собирались уходить в лагерь… Трудились они с рассвета, и предстоящий отдых казался вожделенным.

— Поторапливайся! Не мешкать! — слышались голоса унтеров.

И только они направились по траншее в тыл, как со стороны рва и видневшихся неподалеку трех кал послышалась частая стрельба и крики бегущих текинцев.

— Алла-а! Алла-а!

У передних ружья, а у тех, что за ними, в руках сверкали кривые лезвия сабель.

Выйдя из крепости с противоположной стороны, они скрытно пробрались по рву и глубокому ложу пересохшего ручья к позициям Апшеронского полка и будто выросли из-под земли. На немногочисленный батальон катилась лавина в несколько тысяч воинов.

— К бою!.. К бою!.. Изготовьсь! — послышались команды офицеров.

Побросав лопаты, кирки, ломы, которыми до того орудовали, солдаты схватились за ружья.

— За-алпо-ом! — командовал рыжеусый прапорщик, держа в руках револьвер. — Пли!

Выстрелы прогремели вразнобой, неприцельная стрельба не причинила потерь атакующим. И второй залп не мог их остановить.

Справа, оттуда, где находилась, позиция батареи, ударило орудие, но и картечь не смогла сдержать бегущих. Второе орудие выстрелило почти в упор по атакующим. В следующий миг схватка вспыхнула на самой позиции. Словно неудержимый поток, сметающий все на пути, лавина текинцев, поддерживаемая стрельбой из крепости и трех недалеких кал, растекалась по укрепленной равнине, направляясь к лагерю отряда. Находившиеся в траншеях и ходах сообщения, блиндажах и укрытиях солдаты сопротивлялись изо всех сил, но тщетны были их усилия.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии