Gears of War #5. “Глыба”

“Но с отцом он это всё обсуждать не станет. Он ни с кем о таком не говорит, даже с Аней”, — подумал Дом, пронаблюдав за тем, как Маркус протиснулся в отсек с коммуникационным оборудованием в хвостовой части вертолёта. Сам же он при этом пытался делать вид, что вовсе не следит за каждым шагом друга. Через несколько минут он услышал глухой удар, который тут же поглотил шум двигателей вертолёта. Маркус вышел из отсека и немного прошёлся по палубе, довольно убедительно делая вид, что он сейчас весь погружён в мысли о чём-то кроме только что погибшего человека. Он медленно сжимал и разжимал правый кулак. Значит, Маркус со всей дури врезал кулаком в переборку. Он делал так порой, когда чья-то смерть потрясала его до глубины души. Дом никогда его не спрашивал обо всём этом, хотя Маркус прекрасно понимал, что друг в курсе, равно как и в курсе того, что сейчас творилось у него на душе.

Маркус только что увидел, как такого же солдата, как и он, затянуло в медленно поднимающуюся лужу цемента, и теперь винил себя в том, что так и не сумел никого спасти.

ХОЛДЕЙН-ХОЛЛ, ВОСТОЧНАЯ БАРРИКАДА, ДЖАСИНТО. ОСОБНЯК СЕМЬИ ФЕНИКСОВ.

Это молчание тянулось долгих пятнадцать лет, и чем больше оно длилось, тем сложнее было его нарушить. Покинув автомобиль, Адам Феникс замер возле дверей особняка, повторяя про себя речь, в которой хотел признать свою вину перед сыном. Несмотря на войну, компания, обслуживавшая особняк, исправно выполняла свою работу. В воздухе витал запах скошенной травы и свежего креозота. Именно эти ароматы напоминали ему о беззаботных летних деньках детства, которые уже никогда не вернутся.

— «Сэр, вы как, в порядке?» — спросил водитель, опустив боковое стекло служебного автомобиля и высунувшись наружу. — «Ключи потеряли что ли?»

Адам и сам не понимал, как объяснить водителю, что боится зайти в собственный дом и повидаться с сыном, поэтому сделал вид, что осматривает поверхность дверей. Тёмно-зелёную глянцевую краску, покрывавшую эти двери, не производят уже несколько столетий, поэтому её специально замешивали эксперты по реставрации из Национального музея Эфиры. Бесчисленные слои ложились друг на друга, словно геологические пласты, придавая дереву текстуру лёгкой ряби, какая бывает у старого стекла.

“Вот во что превратилась семья Фениксов. Они канули в историю и сами стали музейным экспонатом, продолжая делать вид, что крепко стоят на ногах и не теряют своих корней в мире, который разваливается на части прямо у них на глазах”.

— «Тут не помешало бы ещё один слой краски нанести», — ответил Адам. — «Увидимся на следующей неделе, Хэндри».

— «Хороших вам выходных, сэр».

Объехав фонтан во внутреннем дворе, автомобиль направился к воротам с пробуксовкой по гравию. Адам понял, что до сих пор ищет в себе силы, чтобы открыть двери, хотя они никогда и не запирались. В особняке хранились предметы искусства стоимостью в миллионы долларов, а враг стоял почти у ворот, но Адам всё же не мог заставить себя начать переживать за всё это барахло. Кто вообще осмелится вломиться сюда? Кто станет рисковать и лезть через забор?

“Саранча не грабит дома врагов. По крайней мере, предметы искусства её точно не интересуют. Да, надо отдать должное их практичности”, — вздохнув, Адам с поникшей головой распахнул двери. Маркус уже должен был быть дома. Сын так редко появлялся дома в последнее время, что Адам мог определить его присутствие даже по запаху. Это была столь знакомая ему смесь армейского мыла и оружейной смазки. Давным-давно были времена, когда и от Адама разило этой смесью, чего он сам даже не замечал, пока Элейн не сказала ему об этом. Но жены давно уже не было в живых, сын стал ему чужим человеком, а ностальгический запах армейской жизни приносил больше страданий, нежели горькой радости.

Но единственный запах, который сейчас вдыхал Адам — это аромат кофе. Доносящийся из кухни шум эхом разносился по коридору.

— «Миссис Росс!» — позвал он, положив портфель на стоявший в прихожей бесценный лаковый стол, сделанный в Фурлине. — «Я и не думал, что вы так задержитесь».

Экономка высунула голову из проёма двери на кухню. Коридор, ведущий к ней, был настолько длинным, что Адам почувствовал себя подъезжающим к станции поездом. Топанье собственных ботинок о мозаичный пол напомнило ему стук колёс вагона о рельсы. Косой луч света, пробивавшийся через дверной проём за спиной экономки, падал как раз на участок пола, вымощенный прозрачным кварцем и мрамором.