Где-то рядом

В седой тоске измученные липы.
Весна припадками депрессии полна.
В оконных щелях — ветряные всхлипы.
Желание покоя и вина.

Уютный угол в неуютном доме.
Часы насилуют размеренность веков.
И слёзы парафина на ладони
свеча роняет искренне легко.

Кто жив ещё в подлунном этом мире?
Усталый путник, посиди со мной…
Но окна занавешены в квартире.
Лишь ветер… И ни звука за стеной.

«Безмолвною травой в бескрайнем русском поле…»

Безмолвною травой в бескрайнем русском поле
взойти и умереть… Чтобы опять взойти.
Чтобы когда-нибудь понять, как не хватает воли
прервать перерождения пути.

Я здесь живуч и за себя в ответе…
И проклинаю слов магический сосуд.
В нём чутко спит всезнанья лёгкий ветер,
готовый вырваться сейчас и тут.

Упрямо постигать святую сущность мира…
И всё-таки травой рождённой умереть.
Слова являются из Божьего эфира
лишь на мгновение, чтобы искать их впредь.

«Чудесных книг благое содержанье…»

Чудесных книг благое содержанье
молитвенным сложением стиха
я постигал в экстазе воздержанья
от суеты… И чуял: боль тиха

становится от магии касанья.
Бесследное приятье чистоты.
Всего лишь тексты жизнеописанья,
где образы загадочно просты.

Меня приветил ангел томноокий,
прилежный попечитель мудрецов…
И на бумаге проявлялись строки,
стремясь покоя описать лицо.

«Я вечные стихи читаю верным взголядом…»

Я вечные стихи читаю верным взглядом.
Тоска затеребит лукаво кровь.
Мне много нужно и немного надо —
покой и воля, вера и любовь.

Похмелье сбережёт печальный плеск июля.
Нечаянная блажь заставит утонуть
в нектаре терпких слов, чтоб в человечий улей
через цветочные поля изведать путь.

«Я вышел на подмостки… Гул не затихал…»

Я вышел на подмостки… Гул не затихал
внутри меня. Душа рвалась наружу.
Что мог сказать я им бесправием стиха?
Чем я утешить мог чужую душу?

Коль испытанье славой предстоит пройти,
дай силы, Господи, соблазн познать и этот.
Я утешение в стихах сумел найти,
и шёл с подмостков, не делясь секретом…

«Бывают дни: я коротаю время…»

Бывают дни: я коротаю время,
как в лодке по течению плыву.
И шёпот тихий слушаю старенья,
пока делами занят наяву.

Я жду тогда всесилия прилива.
Я жду волны животворящих брызг.
И вспоминаю, как бывал счастливым.
И как пьянил меня безумный риск.

Настанет день: всё будет по-иному.
Я силы для него стараюсь поберечь…
Когда-нибудь окажемся мы дома,
где можно будет сбросить ношу с плеч…

«У дома моего оправлены иконы…»