Где-то рядом

Когда у гроба моего затихнут танцы
И унесут цветы и выкрадут штаны,
смешные птицы в траурном убранстве
прокаркают о пользе для страны…

Зачем ей нужен был неугомонный нищий
с талантливо упрямым твёрдым лбом?
Он вечно клянчил выпивку и пищу
и констатировал стишки в альбом.

Куда принёс его паскудный рок событий?
На кой ему приличной смерти лоск?
Вот и сейчас он хочет просто выйти —
степенных птиц дразнить не довелось.

Они же мудро клювами качают:
уж насмотрелись — этот ли? Другой?
Осенний ветер, листья измочалив,
у гроба ивы молодые гнёт дугой.

В ЭПОХУ ПОСТМОДЕРНИЗМА

Полки трудолюбивых муравьёв
членят на атомы родившееся целым.
Им нужен я, такой как есть, живьём.
Им кровь моя нужна и мясо тела.

Их посылает тайный командир
забрать мою энергию и время.
И в битве с ними я совсем один
борюсь одновременно и со всеми.

Непредставим сражения итог.
Война питается душой моей и телом.
Единым целым создал меня Бог.
Дождется ль смерть меня единым целым?..

«В сумбурный век сумбурное дитя…»

В сумбурный век сумбурное дитя,
как щепка в море, носится повсюду.
Соблазнов ветры над водой свистят —
зовут к забвению, безверию и блуду.

И души тонут якорями ниц,
самих себя уже не различая.
В раю пространных наркопсихбольниц
даже случайный свет мгновенно выключают.

Не успевая быть самим собой,
раздавлен пустозвоном многословья
сумбурный век, в котором вечный бой
бездонной тьмы со Светом и Любовью.

«Я всё ещё мешаю жить тебе…»

Я всё ещё мешаю жить тебе
собой — печальных суррогатом слов.
Прости, но Боги чтут непостоянство,
достойное непостоянства сути.

Я прихожу в твои цветные сны
рассеянным иль обращённым в ветер.
И даже там пытаюсь рассказать
о том, какой закат сегодня…

Прости, я всё ещё мешаю жить.
Твои труды воистину — во благо…
Но каждому воздастся за иное,
чем рай тоталитарных государств.

Не остров ты, но часть материка.
И колокол звучит в моём смятении
о том, что коротать с тобою дни
на этой грешнице-земле предрешено нам.

И потому так слёзными словами
я всё еще мешаю жить тебе.
И снова прячусь в скорлупу сомнений,
чтобы не быть раздавленным бездушьем.

Ты слишком прав, чтобы ещё любить,
и слишком рассудителен, чтоб верить…
И потому не осуждай меня,
если мои страдания печальны.

«Священных тайн врата закрыты…»