Где-то рядом. Часть 1

— Вероятно, но эта унылая природа, эта казавшейся безжизненной земля действовали на меня угнетающе. К местным я без оружия не ходил. Но всего лишь одного моего выстрела в воздух было достаточно для того, чтобы меня стали остерегаться. Обычный человеческий интерес заставлял меня раза три в неделю посещать посёлок. Надо сказать, что нравы того народа были чудовищны и ужасны. Много раз я видел, как совокуплялись они друг с другом прямо на глазах у прочих. Они были лишены всякого стыда. Не замечал я в них и прочих качеств, присущих людям. Их женщины были похожи обрюзгших самок животных, с той лишь разницей, что, в отличие от зверей, они ещё и сами гонялись за самцами. Плодовиты были невероятно, питались лишь мясом. Несколько раз мне довелось видеть, как самцы, сбившись в жуткую ревущую стаю, отправлялись в лес. Там, находя зверя, они могли гоняться за ним до самой темноты. Цепко хватаясь за лианы, они с шумом неслись за испуганным животным пока тот не попадал в потоки вод серой реки. Обманчивая своим тихим течением, она, на самом деле, способна была убить любого. Местным надо было лишь загнать зверя в воду и потом ждать, когда река выбросит на берег бездыханное тело. Потом начинался пир. Несколько дней они потрошили свою добычу и пировали. Жервиты, так назвал я это племя, за те звуки, которые издавали они при еде, отчаянно работая своими челюстями. Таким же звуком обозначали они всё то, для чего отдельных слов в их языке не существовало. Нечто похожее на «жерв» служило и призывом, и ругательством, и началом любой их фразы. Как я уже говорил, лексикон их был небогат. Были в нём слова, обозначающие зверя-жертву — «жет», лес — «жех», их посёлок — «жа»… Были в их языке глаголы: «жв» — есть и «жк» — бежать… Но я хочу рассказать сейчас совсем про иное слово. Услышал я его впервые случайно. Прожил я тогда рядом с жервитами уже чуть больше месяца, может даже месяца два. Лес был тогда мною обследован досконально, и я уже стал думать о том, как бы подобраться к горе… В тот день жервиты загнали очередного зверя. Волоком приволокли они тогда в посёлок из леса нечто, похожее на нашу косулю, и начался пир. Зубами и когтями жервиты потрошили мёртвое тело, я, сидя поодаль, наблюдал за ними. Оживлённо хрустели их челюсти, насыщая их тела тёплым добытым не без труда мясом. И вот когда уже первые самые проворные жервиты, насытившись, стали отходить от бурлящей, клокочущей над телом животного кучи, вдруг гул, издаваемый всеми, утих. Жервиты бросили своё занятие и направили взгляды в сторону леса. Посмотрел туда и я. Я увидел нечто, похожее на неведомого зверя, эта тварь медленно приближалась к нам. Смеркалось, и только когда это нечто подошло к нам ближе, я смог, наконец, разглядеть его. Это было что-то бесформенное с тёмной шкурой, рваные клоки шерсти лишь кое-где прорывались сквозь плотную корку толстой грязи. Существо, так назвал я этого зверя, подошло вплотную к жервитам и остановилось. Я не видел ни головы, ни лица, ни глаз на этом чудовищном теле. Будучи больше любого из жервитов раза в два оно темной громадой возвышалось над ними. Существо стояло неподвижно, пока по его едва уловимому движению я, наконец, не догадался, что ему нужно. Жервиты уже, похоже, были знакомы с этим чудовищем. С поспешностью они кинули ему под ноги оставшиеся от их трапезы куски мясо и шкуру. Склонившись, Существо поглотило всё это. Оно удалялось так же медленно, как и появилось, оставив на своём месте несколько блеснувших в темноте камней, на которые тут же набросилось всё племя. Распихивая друг друга, жервиты дрались за оставленную им плату, я же смотрел, как удаляется от нас Существо. Нечто отвратительное ужасное и в то же время непостижимое было в его облике. Кем оно было? Результатом мутаций или же очередным выброшенным на задворки цивилизации продуктом генной инженерии?.. Тогда я даже предположить не мог, кем на самом деле окажется оно.

Начался дождь, серый и липкий. Я видел, как мокнет под его струями шкура этого Существа, как вода растворяет гадкие грязевые наросты. В тот вечер я впервые услышал от жервитов это слово — «Эои»… Они произносили его с огромным трудом, гулко и протяжно, корча при этом лица в отвратительные гримасы и вытягивая свои прорезанные клыками губы. Я не сразу догадался, что так они именовали того, что я называл просто Существом. В этом слове «Эои», отражались весь страх, всё пренебрежение, весь ужас, который испытывали жервиты при виде этого монстра. Имелось ли в мире что-то более отвратительное для них, чем это «Эои»?

— Но почему же они не нападали? Они ведь могли убить этого зверя? — вырвались у меня, с интересом слушающего рассказ Густава, вопросы.