Где растут мандарины

– Они думают, что этот сверток у твоей мамы!

– Пусть думают, что им хочется! – выпалила я, ежась под пристальным взглядом этого мерзкого толстяка.

– Лишь бы теперь у твоей мамы не было проблем…

– Знаешь, у нее бы были проблемы, причем большие, если бы таможенники нашли этот пакет!

Тут я случайно встретилась взглядом с рыжеволосым толстяком, и он гадко мне улыбнулся. Фу! Я демонстративно отвернулась и стала наблюдать, как мама подписывает какие-то документы. Почему она так долго? В этот момент за моей спиной раздался знакомый надменный голос:

– Посмотри, Хампус! Вот эта девушка обозвала нас с Марьяной воровками!

Я в ужасе подняла глаза – прямо рядом со мной стояла Моль в пальто. Она положила свою костлявую руку на плечо толстяка и смерила меня холодным злым взглядом. Кочарыга, стоявшая неподалеку, просто пиявила меня своими колючими глазками.

– Что, соплячка, рада небось? – рявкнула она. – Знаешь, сколько нам придется денег отвалить, чтобы добраться до Питера?

– Ай, ай, ай, девушка! – покачал головой толстяк, вальяжно растянувшись на диване. – Как плохо! Нехорошо!

Он говорил с сильным акцентом, манерно растягивая слова. Финн?

– Да вы, да вы… – вспыхнула я, мгновенно став пунцово-красной. – Да вы не имеете никакого права что-то мне говорить! Вы – преступницы! Я видела, как вы…

Тут Танька сделала большие глаза и больно ткнула меня в бок.

– Да, и Катя, и водитель прекрасно видели, как вы рылись в чужой сумке! – громко, на весь холл, закричала она. – Не отстанете от нас, обратимся в полицию!

– Деточка, а ты никак нам угрожаешь? – Хиллонен подняла вверх свои выщипанные брови-ниточки.

– Кто вам там поверит в полиции, двум малолеткам? – развязно заржала Кочарыга.

А вот глаза противного толстяка трусливо забегали из стороны в сторону.

– Что здесь происходит? – подлетела к нам мама. – Что вам нужно от детей? А ну убирайтесь отсюда!

– Пошли, Хампус! – бросила толстяку Эмма.

Долго уговаривать его не пришлось. Трусливый Хампус спрыгнул с дивана, словно его током ударило. Вскоре его огромная туша скрылась в лифте.

– Что они от вас хотели? – испуганно спросила мама.

– Мамочка, не обращай внимания! – махнула я рукой. – Мало ли придурков…

– Они вас обидели, да? Я все-таки скажу про них на рецепции! Как их фамилии? Хиллонен и Кочерга?

– Кочерыга! – прыснула Таня. – Хотя ваш вариант мне нравится больше!

– Мам, пошли в номер! – взмолилась я. – Сил нет…

– Ладно, пошли!

В лифте мама стала показывать Тане, как пользоваться ключом-картой. А я, устало облокотившись о стену, задумалась: что же предпримут эти мерзавки? Мамины вещи они, очевидно, не успели обыскать, я им помешала. Что теперь? Они попытаются проникнуть в наш номер? Вряд ли… Думаю, они стали рыться в ее сумках от отчаяния, когда не обнаружили под креслом свой пакет. Они и вещи маминой соседки, этой смешной дамы в шляпе, тоже перерыли… Подозревать маму у них нет никаких оснований! У нее, собственно говоря, не было и возможности незаметно вытащить пакет из-под кресла, она ни разу не оставалась в салоне одна. Так что если Хиллонен и Кочарыга не полные дуры (хотя этот вариант исключать нельзя!), они отстанут от мамы.

– Нет-нет, не так! – объясняла мама. – Медленно вставляешь карту в считыватель и спокойно вытаскиваешь ее назад! И только тогда нажимаешь на кнопку!

Лифт поехал. Мы вышли на четвертом этаже и отправились на поиски номера. Это был тот еще квест – минут десять мы плутали по узким, бесконечно длинным коридорам отеля.

– Ну и катакомбы! – удивленно воскликнула Таня, когда мы нашли наш номер. – Тут заблудиться можно!

– Точно, настоящий лабиринт! – подтвердила мама, скидывая с себя пальто. – Все, девчонки, я пошла в душ! Как же я не люблю эти ночные переезды…

Мама скрылась в ванной комнате, а я, бросив сумку на пол, прямо в одежде свалилась на кровать. Таня тем временем с интересом изучала наш номер. Кирпичные стены, покрашенные в ослепительно-белый цвет, на одной из них странная картина – что-то вроде огромной красной кляксы на сером фоне. Обстановка номера была более чем скромной: три кровати, над каждой маленький красный светильник, кресло, длинный журнальный стол, телевизор.

– Скандинавский минимализм! – заключила Таня, сев рядом со мной на кровать. – Знаешь, я как-то по-другому представляла себе четырехзвездочный отель!

– Да, тут многие гостиницы такие, – отозвалась я, не поднимая голову с подушки. – Хотя в последний раз мы останавливались в классном отеле, недалеко от Рыночной площади.

– Голова не проходит, да? – с сочувствием посмотрела на меня подруга. – Может, шоколадку хочешь?

– Ой, нет, на шоколад я уже смотреть не могу! – призналась я.

– Ты? – удивленно вскинула брови Таня. – Вот уж не поверю! Таких сладкоежек как Екатерина Васнецова в мире человек семь, от силы восемь…

– Сегодня ночью я превысила свой лимит! – тихонько рассмеялась я, и висок снова пронзила острая боль. – Ох…

– Это у тебя по нервам, сто пудов! – решила Таня. – Вот ведь стервы! Еще претензии высказывают: как это ты посмела помешать им рыться в чужих вещах! Кать, а может твоя мама права, нужно заявить на них?