Где ночует зимний ветер

— Два раза по сто граммов коньяку и бутылку «Цинандали», — сказал с достоинством бывалого человека Воронец.

Алик достал пачку сигарет. За ней из кармана появился пистолет. Воронец прицелился и щелкнул. Официантка презрительно посмотрела на игрушку.

— Дай мне сигарету! — решительно сказала я, чтобы показаться взрослой и самостоятельной, нарочно стараясь держаться развязно.

Официантка с ухмылкой покачала головой. В ее глазах я прочитала: «Зря стараешься, девчонка!». После первой же затяжки поперхнулась и закашлялась. Вспомнила, как Вовочка Терехин курил на заводе шлифовальных станков. Там над ним не смеялись. Вася Кукушкин и Олег приняли его как равного. Они хотели показать, что мы все уже взрослые. «Я не девчонка! Скоро сама буду работать», — так и подмывало меня выпалить официантке.

— Правда, здесь славно? — сказал Алик, наклоняясь ко мне. — Как сказал наш любимый классик: «Кубок янтарный полон давно… Я, благодарный, пью за вино…» Фисана, ты меня напугала. Скажи, ты серьезно решила идти на завод? Хочешь меня разыграть… Живем один раз, ты пойми это, Фисана! Завод — скучно!

— Другие работают и находят в этом радость. Посмотрел бы ты на ребят — Васю, Олега, токаря, с которым я познакомилась.

— Нет, избавь, токарь из меня не получится… Всю жизнь точить одни гайки. — Алик сделал рукой широкий жест. — У тебя нет никакой фантазии… С твоей головой быть рабочей — позор… А материальный стимул!

— Значит, завод моя фантазия. — Я решительно отодвинула стул, чтобы встать. — Привел сюда, тратить мамины деньги! Фантазия! Ее не так много у тебя.

— Подожди, Анфиса! — Алик удержал меня за руку. — Не будем ругаться. Садись, спокойно обсудим все. Но ты не права. Деньги не мамины, а мои собственные. И я имею право их тратить.

— Где ты взял деньги? Ты у меня занимал пять рублей. Уже забыл?

— А ведь я в самом деле забыл отдать тебе долг. — Алик растерянно вздохнул. — Я могу отдать тебе даже с процентами. — Вытащил из кармана скомканные бумажки и протянул мне: — Изволь получить долг. Может быть, тебе одолжить? Сколько надо?

— Где ты достал деньги? — испуганно спросила я.

— Я сказал, что ты маленькая… Придумала завод, токари, рабочая Аникушкина… Слышала про фарт?.. Где золото роют в горах, — он запел и хитро улыбнулся.

— А по правде, в самом деле, где ты взял деньги?

Подошла официантка. На поднятой руке она держала большой поднос, прикрывшись им, как зонтиком. Я заметила пузатый графинчик и бутылку.

— Пристала… Скажу, скажу. Давай лучше выпьем за наш союз. Всегда вместе, на всю жизнь!

Я не могла злиться на Алика.

— Всегда вместе, на всю жизнь! — повторила я, вдумываясь в его слова. — Быть товарищами и говорить друг другу всегда правду. Согласен?

— Хорошо, будем товарищами. За наш союз… Всегда вместе, на всю жизнь! — тихо сказал Алик, смотря в упор темными блестящими глазами.

— Всегда вместе, на всю жизнь! — я подняла маленькую рюмку.

Коньяк обжег рот. Алик засмеялся и протянул дольку лимона в толстой шубе из сахарной пудры. Приятная теплота согрела меня, и я счастливо улыбнулась.

Мы снова чокнулись. Громко ударили рюмками. Мне нравилось чокаться и слушать певучую музыку звенящего стекла. Я опьянела. Несла какую-то несусветную чепуху.

— Алик, видишь рюмку, ее сделал рабочий-стеклодув! Понял? И стол, стулья — работа столяра. Посмотри на камин — его сложил печник! — В эту минуту я поняла, что всегда любила вложенный в каждую вещь труд, любила ту умственную работу, в которой участвовал другой человек — великий умелец.

— Понял. Слава рабочему классу! — Алик сжал мою руку. — Довольна?

— Да, папа мой был рабочим, и ты, пожалуйста, не обижай рабочий класс. Ведь он — основа всех основ. Идем домой, я спать хочу! Забыл, мама работает у меня на «Прядилке».

Скоро мы оказались перед нашим домом. В полутемной подворотне гулял холодный ветер, переметая бумажки. Я взглянула на Алика. Он давно молчал, о чем-то сосредоточенно думал. Мне показалось, что он начал слушаться меня. Поверила, что сумела его уговорить и он решил идти со мной работать на завод. Ведь вместе поклялись: «Всегда вместе, на всю жизнь». Мечты унесли меня далеко-далеко, и я расфантазировалась. Представила, как мы с Аликом после работы собираемся в вечерний институт, куда поступили по совету Васи Кукушкина, в знаменитый станкоинструментальный.

Мы молча вошли в подъезд. Начали отсчитывать ступеньки.

— О чем задумался? — прервала я долгое молчание и протянула руку к звонку.

— Анфиса, подожди. Я не сказал тебе самого главного. — Алик потащил меня вниз по лестнице. — Все поймешь. Я тебя не отпущу, слышишь. — Он крепко обнял, пытался поцеловать.

Я вырвалась. Поправила сбившуюся пуховую шапочку.

— Хочешь, я пойду на завод? Ты меня любишь, это самое главное. Хочешь, я сейчас закричу: «Я люблю Фисану! Я люблю Анфису!». Разбужу всех жильцов!