Где ночует зимний ветер

Издали я заметила Алика Воронцова. Мы всегда встречались с ним на этом месте. Он был в сером ворсистом пальто в крупную клетку. На шее теплый красный шарф. Черные волосы блестели. Я подбежала к нему сзади и закрыла ладонями глаза.

— Аникушка, пусти! — попросил он. Повернулся ко мне, радостный и удивленный. В его руке мелькнул маленький блестящий пистолет.

Я испуганно отскочила.

— Эх ты, трусиха! — Алик заразительно засмеялся, сверкая белыми зубами. Он щелкнул, и над пистолетом вспыхнул красный язычок огня. — Зажигалки испугалась. Сработано в Англии. Здорово, ну скажи. Читай: «Мейд ин Инглянд».

Зажигалка меня не поразила. Я отвела руку Алика и неожиданно сказала:

— Вчера мы на завод шлифовальных станков ходили. Нас с цехами знакомили. Я решила учиться на токаря. А может, лучше быть фрезеровщиком?.. Юрка Громов тоже решил идти на завод — будет рабочим.

— Решила так решила, — безразлично сказал Алик и засмеялся. — Анфиса, ты шутишь! Ты в самом деле хочешь вкалывать на заводе? Тебе в институт надо… Давай вместе в Бауманский дернем. Ты меня натаскаешь по математике перед выпускными экзаменами. Обещала.

— Помню… Но ты не сказал, когда начнем заниматься.

— Скоро начнем… Дел много… Чего мы стоим? — неожиданно спросил Алик, громко засмеялся, крепко схватил меня за руку.

Не сговариваясь, мы побежали. Мне было все равно, куда Воронец меня тащил, лишь бы быть с ним рядом. Я соскучилась по нему, но боялась в этом признаться и хотела подробнее рассказать о заводе, о своем обещании пойти туда работать. Хотелось гладить его длинные пальцы, смотреть, не отрываясь, в его глаза.

— Фисанка! — Алик повернулся ко мне и крепко поцеловал в губы.

— На нас смотрят, отпусти! — отбивалась я. — Выдумал, целоваться на улице.

— Ну и что же? Все равно я тебя люблю.

Мы свернули с улицы Горького. Неслись по каким-то темным, глухим переулкам, где редко встречались прохожие.

— Устала, подожди.

— Фисанка, почему ты такая хорошая? Ты сама не знаешь? — Алик поймал ртом прядку моих растрепанных волос. Прижался к щеке. — Ты хорошая, хорошая! — Колючей щетиной Алик коснулся моей щеки. Но я не отталкивала его.

— Ты бреешься?

— Давно.

— Выходит, ты настоящий мужчина!

— А ты как думала? — пробасил он и крепко сжал мою руку. — Не больно?

— Ни чуточки! — я закусила губу, чтобы сдержать готовый вырваться крик.

— А ты терпеливая! — восхищался он. — Я не знал, что ты такая терпеливая.

— Куда мы идем?

— Узнаешь.

— Далеко еще?

— Нет. — Алик неожиданно выскочил на середину мостовой и вскинул поднятую руку. Из темноты с тихим урчанием выкатилась машина с зеленым глазком-луковицей.

Алик широко распахнул передо мной дверцу, расчерченную черными квадратами, как шахматная доска, и галантно сказал:

— Маркиза, садитесь!

— Куда мы едем? — спросил безразличным голосом шофер, не оборачиваясь, словно говорил в пространство.

— Прямо. Потом скажу.

Я утонула в мягком сиденье. Алик поймал мою руку, гладил пальцы.

— Ты меня любишь, Фисана?

— Да! — тихо прошептала я и показала рукой на шофера.

Пока мы ехали вдоль сквера, в машине было темно. Но стоило такси поравняться с первыми домами, попали в полосу света. Обивка в машине старая, в темных пятнах. Удалось рассмотреть шофера. Молодой парень с толстым, одутловатым лицом. В зеркале я увидела, как он подмигнул мне.

— Стой, шеф, приехали! — радостно крикнул Алик. — Кафе «Синяя птица».

— В другой раз топайте ножками! — недовольно проворчал шофер, останавливая машину. — Тридцать копеек!

— Не ругайся, шеф. Держи! — Воронец протянул шоферу небрежно деньги. — Сдачи не нужно. Ол-райт.

Дверь в кафе оказалась рядом. Мне еще ни разу не приходилось ходить в кафе вечером, тем более с мальчиком.

После освещенного вестибюля трудно привыкнуть к полумраку. Воронец уверенно вел меня за собой, выбирая столик. Я едва поспевала за ним. Потолок и стены подвала, расписанные диковинными цветами и птицами, делали его похожим на сказочный теремок.

В камине, сложенном из красного кирпича, потрескивали жаркие березовые дрова. Я остановилась и протянула руку к огню. Вспомнила лагерные костры, печенную в золе картошку, которую выкатывали прутиками.

Здравствуй, милая картошка,
Пионеров идеал,
Тот не знает наслажденья,
Кто картошку не едал…

В нише рядом с окном оказался свободный столик. Полукруглое окно загораживала штора из зеленых палочек бамбука. Проходя к столу, я случайно задела ее, и палочки загремели, как рассыпавшиеся грецкие орехи.

Подошла официантка, худенькая смазливая девчонка с ярко накрашенными губами. Она критически оглядела меня и бесцеремонно принялась изучать Алика.

Мне показалось, что ей не понравилась моя кофточка с бантиками. Но меня не интересовало ее мнение. Кофточку мне сшила мама из старой папиной тенниски. Бантики она придумала для маскировки, чтобы закрыть ими прорезы петель.

— Что будете заказывать? Ситро принести или по чашечке черного кофе? — Официантка издевалась над нами и не думала этого скрывать.

— А мы выпьем. Правда, Фисана?

Я кивнула согласно головой, чтобы позлить официантку.