Где я, там смерть

На пороге показалась с виноватым видом Нора.

— Простите, что помешала, — пролепетала она, отводя взгляд от злющего лица Джека. — Мистер Рэндэл, вас спрашивает молодой человек… он… он говорит, что он ваш брат. Мне проводить его к вам?

Выражение ярости на лице Джека сменилось удивлением. Он переглянулся с отцом.

— Что ж, проводи, — опасно мягким голосом велел Джек женщине, усаживаясь в кресло с неприятной кривой улыбкой на губах. Нора поспешила скрыться за дверью, заметив недобрый блеск в глазах молодого мужчины, который очень хорошо знала, и в такие моменты старалась не попадаться под руку хозяину. Вернувшись в холл, она кивнула, приглашая гостя следовать за ней.

— Вы очень не вовремя, — шепнула она юноше. — Он злой, как черт.

Впустив его в кабинет, она удалилась, преодолевая любопытство.

Откинувшись на спинку кресла, Джек окинул представшего перед ним молодого человека любопытным взглядом, не соизволив подняться ему навстречу. Джордж тоже без смущения занялся разглядыванием гостя.

Тому от силы можно было дать лет двадцать, и то с натяжкой. В отличие от Джека, который внешне ничего не взял от матери и походил на отца, младший сын Рамоны поразительно был на нее похож. Столь явное сходство слегка шокировало обоих Рэндэлов. Парень был высок и по-юношески худощав, но пропорционально сложен и строен, как покойный отец, от которого он унаследовал рост и телосложение. В остальном он был почти точной копией матери — темно-русые непослушные волосы, большие бесхитростные карие глаза, бледная кожа, чувственный и нежный, как у девушки рот. Он выглядел совсем еще мальчиком, черты его лица были правильными и тонкими, производя довольно приятное впечатление. И во взгляде, и в самом лице ясно читались добродушие и наивность, что вызвало на губах Джека ехидную ухмылку. И этот слюнтяй и простачок с невинными добрыми глазками его брат? Вот бы удивились люди, если бы узнали.

Парень стоял у двери, не смея сделать вперед ни шага, и растеряно, смущенно переводил взгляд с одного мужчины на другого. Они впились в него такими взглядами, что парень оробел настолько, что не мог пошевелиться, как заяц, оказавшийся перед двумя коршунами. Особенно невыносимым был для него взгляд того, кто волей судьбы был его единственным братом. Шон гордился этим родством, он хвастал всем подряд, что он брат знаменитого Джека Рэндэла, только ему никто не верил, даже друзья. Шон восхищался своим братом, боготворил его, мечтал с ним познакомиться и подружиться. Он понимал, что это будет не так просто, Рэндэл славился жестким характером, а мать рассказывала, что он груб, высокомерен, тщеславен и злобен. Но она всегда советовала ему сблизиться с Джеком, добиться его расположения, завоевать его любовь, и тогда весь мир будет у его ног с поддержкой и покровительством такого брата. Но Шон по натуре своей не был корыстен, не переняв эту черту у матери. Он искренне и наивно жаждал обрести настоящего брата, которого уже любил, хоть и не был с ним знаком. Он не собирался требовать от него помощи и покровительства, все, что ему было нужно — это возможность называть его своим братом, обрести в нем не только родственника, но и друга. Но он робел и не находил в себе достаточно решимости, чтобы встретиться с ним. Он все откладывал и откладывал, пока не появился горький, но веский повод.

И вот он стоял перед ним, своим братом, который изучал его надменным холодным взглядом, не только не пожелавшего выйти ему навстречу, но даже не поднявшегося со своего кресла за рабочим столом. В том, как Джек Рэндэл смотрел на него, не было и тени приветливости, зато чувствовалось презрение и доля возмущения, как будто появление этого молодого человека он воспринял, как неслыханную наглость.

— Здравствуйте, — преодолевая смущение и неловкость, вызванные столь холодным враждебным приемом, прервал затянувшееся молчание гость. — Меня зовут Шон. Я сын Рамоны… младший, — добавил он поспешно.

Джек вежливо, но холодно улыбнулся.

— Здравствуй. Ну, проходи, что застрял у порога? — он кивнул в сторону свободного кресла напротив стола.