Где я, там смерть

— Мне никогда не приходилось тебя заставлять меня любить. Ты это делала сама и будешь делать, пока жива.

На лице Кэрол отразилось удивление и замешательство.

— Но, Джек… я уже тебя не люблю. И ты сам в этом виноват. Если ты убил мою любовь к тебе, зачем же наказывать меня и запирать в дурдоме? Думаешь, от этого я стану лучше к тебе относиться?

— Я не запираю тебя в дурдоме! — взорвался он. — Я просто хочу тебе помочь, не позволить тебе превратиться в такую же психопатку, как твоя чокнутая мамаша!

— Но я же говорю, что пока со мной все в порядке! Ты всегда мне верил, а теперь нет?

— Я верил тебе, потому что ты мне не лгала.

— А сейчас что, разве я лгу?

— Ты пытаешься, — он насмешливо усмехнулся. — Это довольно смешное и жалкое зрелище, должен тебе заметить, потому что ты совершенно не умеешь это делать. Взять хотя бы твои попытки убедить меня в том, что ты меня больше не любишь. Лучше помолчи и не смеши людей.

Кэрол покраснела от ярости, но не стала спорить, понимая, что этим все равно от него ничего не добиться. Ей необходимо выйти отсюда, и только он может это сделать для нее. Интересно, он правда уверен в том, что у нее с головой не все в порядке или просто делает вид? Неужели он не видит, что она здорова, он, который всегда насквозь ее видел? Или это наказание, месть? Или таким образом он хочет усмирить ее бунт против него, дабы приползла она к нему на коленях, моля вызволить из этого ада и забрать ее домой? А разве не это уже она делала сейчас, только он видел ее неискренность, за которой таилось желание выбраться отсюда, а потом снова от него сбежать. А может, он намерен навсегда ее здесь похоронить?

— Джек, а если я скажу, что постараюсь стать прежней, что попытаюсь наладить все… все, что разрушилось… нашу семью… нашу любовь? Тогда ты заберешь меня домой?

— Я буду очень рад, если ты так скажешь, и еще больше обрадуюсь, если ты так и сделаешь, — он смягчился и погладил ее по щеке. — Я понимаю, что тебе здесь неприятно находиться, но придется немного потерпеть. Если я заберу тебя сейчас, это может понести за собой необратимые последствия. Болезнь…

— Болезнь? Какая болезнь?! — взвилась Кэрол и в ярости оттолкнула от себя его руку. — Ты не слышишь меня или не хочешь слышать, а, Джек? Я же говорю, я не больная! И не говори так!

— Если ты не больная, тогда дай мне разумное объяснение тому, что с тобой происходит, — голос его наполнился холодом. — Ты орала как ненормальная в машине, когда мы ехали с кладбища, что ты горишь, что ты в аду, и ты совсем не походила в те минуты на спящего человека! Твои глаза были открыты, ты стонала, ты задыхалась, и ты до смерти меня перепугала, черт бы тебя побрал! Я устал от всего этого, хватит с меня твоих припадков! Подлечись!

— Я не сумасшедшая. Я… я тебе все объясню. Только ты же не поверишь, — в отчаянии прошептала Кэрол.

— Все же давай попытаемся, — резко ответил он. — Начнем с того, что ты мне скажешь, кто такая Габриэла.

— Откуда ты о ней знаешь?

— Ты звала ее, когда горела в аду, — с насмешкой бросил Джек.

Кэрол, уязвленная его издевкой, покраснела. Порыв все ему рассказать иссяк так же внезапно, как и появился. Если она начнет рассказывать ему про ясновидящих, проклятие, видения, он не поверит. Он никогда не верил во все это. Но было то, во что он верил. Интуиция. Шестое чувство.

— Джек, я вижу сны. Ты об этом знаешь. Знаешь, что они не совсем обычны. Помнишь, как ты сам говорил, что я обладаю интуицией чувствовать беду, смерть, как животные? Ты мне должен поверить. Тебе придется. Потому что это объясняет то, что я знаю такие вещи, о которых узнать никак не могла. Наверное, ты задумывался над тем, как я узнала о том, что ты шептал моей маме за мгновенья до ее смерти? Ты нашел ответ?

Он помолчал.

— Нет.

— Правильно, потому что ты ищешь логичное объяснение, а его не существует. Это мои сны, Джек. Они мне обо всем рассказывают. Я не могу объяснить это, но я чувствую, я вижу. И сейчас я спала эти четыре дня для того, чтобы увидеть. И я видела. Видела много страшного. То, что я должна предотвратить. Наверное, поэтому я и поседела, — она помолчала. — Джек, я потеряла Патрика. Он звал меня, а я не могла его найти. И я так и не нашла его. О, Джек, его ждет что-то страшное. Я видела ужасные вещи… Видела его взрослым. О, ты себе даже не представляешь, каким я его видела… и что он делал. Мы должны помешать этому, не допустить, чтобы наш мальчик стал таким. И я… я слышала его, когда он умирал…

Джек порывисто подскочил.

— Замолчи, Кэрол! Как у тебя язык поворачивается такое говорить?

— Пожалуйста, выслушай меня! Наш сын в опасности, и ты тоже, я должна вам помочь, уберечь вас от беды! А ты мне мешаешь это сделать! Ты должен меня отпустить. Меня и Патрика…

— Так, понятно, к чему ты клонишь. Ты и впрямь ненормальная, если думаешь, что таким образом заставишь меня позволить тебе забрать сына и сбежать. Или я стал похож на больного идиота, а, любимая?

— Ты не понимаешь! Я видела! Я держала тебя на вот этих руках, и ты был мертв! А этого нельзя допустить, ни в коем случае нельзя…