Где я?

Мало того, даже в таком пассивном режиме продолжал пополняться словарный запас. Я обнаружил это обстоятельство несколько минут назад, когда высказал предположение о причине плохого самочувствия моего спутника. Да-да, та самая печенюшка не появилась из ниоткуда, мой чудо-микрофон самым бессовестным образом подслушал это словечко вчерашним вечером. Значение пусть и несколько отличалось, но смысл передавало достаточно точно.

Прямо находка для шпиона. Заходишь в любое заведение и записываешь все, до чего можешь дотянуться. Красота! А потом вечером на досуге «проматываешь» все, что слышал. Вот, кстати, вчера перед сном именно так я и сделал. И вы знаете, что обнаружил? Презабавнейший факт, я вам доложу. Оказывается, в одном всем известном трактире его хозяин хвастается налево и направо, что стряс с недотепы целый золотой, хотя обед не стоил и десятка серебряных монет. Интересно, уж не обо мне ли речь?

Имидж нарабатывается годами, а теряется за секунду. И хотя в моем случае ни о каком имидже речи пока не идёт, но рано или поздно, если я хочу, чтобы мое имя чего-то стоило, придётся на него работать. Так почему бы ни начать с сегодняшнего дня? Мастер Фрод ещё не знает, на кого напал. Если вчера я просто хотел набить ему морду, то сегодня мне нужна была его кровь. Фигурально выражаясь, конечно.

Свою гнилую водичку, по недоразумению называющуюся кровью, он может оставить себе. Мы же ударим по самому больному месту – по его деньгам. Есть у меня одна мысль, как использовать инквизитора в своих целях. Тем более от него ничего особенного не требовалось. Только помаячить за спиной, да состроить гримасу пострашнее. Я про себя усмехнулся, за последним дело не станет: что может быть страшнее здорового мужика, который мучается головой болью после ночной гулянки? Только такой же здоровый инквизитор с жестокого бодуна. То есть мы имеем в лице Оррика самого надёжного партнёра, потому что он будет играть сам себя.

Впрочем, использовать втемную товарища инквизитора я не собирался, это могло выйти боком уже мне самому.

– Господин инквизитор, – сказал я серьезным голосом, когда мы вышли во двор. – А как вы смотрите на то, чтобы позавтракать в одном всем известном трактире? Мастер Фрод ведь не откажется нас покормить в такую рань?

Оррик заинтересованно оглянулся.

– Жратва будет вчерашняя, но когда это останавливало настоящих мужчин.

Вчера мне казалось, что три толстеньких наперстка башен монастыря трутся друг о друга каменными боками. В реальности же между ними расположилась приличных размеров площадь, по которой даже в такое раннее утро сновали по своим делам люди. Больше всего, конечно, было монахов. В своих коричневых балахонах из толстой, практически ковровой ткани они напоминали стаи летучих мышей. Одежда была настолько тяжёлая, что при ходьбе практически не двигалась, словно складки вырезаны раз и навсегда. Поэтому складывалось впечатление, что это кожистые крылья недоптиц, которые по недоразумению спустились с потолка на землю.

Если коренные жители монастыря никуда не спешили, то пришлые весьма споро шевелили ножками, а мальчишки так и вовсе носились как ошпаренные. Монастырь оживал с рассветом. Его можно было сравнить с медведем, едва-едва приоткрывшим глаз после зимней спячки.

Строение крепости чем-то напоминало знак, висящий в кабинете над головой епископа. Все три башни были равноудалены друг от друга. Их соединяла каменная стена, объединявшая сооружения в один комплекс.

Когда мы вышли из башни, на нас никто не обратил внимания. Каждый занимался своим делом или только направлялся туда, где это дело ему дадут.

Я шел за Орриком и не забывал вертеть головой, впитывая в себя все окружающее. Во дворе сногсшибательно пахло свежим хлебом. К нему примешивался запах навоза и тонкий аромат раскаленного железа. Приглядевшись, я увидел слева аккуратную коробочку кузни, притулившейся к пузатому боку одной из башен. Оттуда доносились размеренные удары металла о металл и лёгкие веселые матюки, воспроизводимые знакомым басом. О, да! Вчера база крепких выражений заработала на полную катушку! Люди не привыкли себя сдерживать, когда рядом льётся так много спиртного.

Монастырь, похоже, практически не зависел от города и мог выдержать продолжительную осаду, потому что обеспечивал себя сам. Скорее всего, в случае инцидента он станет последним оплотом обороняющихся, когда падут городские стены.