Где я?

Кстати, хотя наша предыдущая встреча и закончилась безрезультатно, но у неё всё-таки были неожиданные последствия. Разочарование моих собеседников оказалось настолько велико, а чувства столь противоречивы, что на меня обрушился целый водопад эмоций. Даже Харальд-кремень и тот отличился, выдав на-гора страх и растерянность. Достаточная продолжительность выплеска помогла мне добиться некоторой систематизации своей новоприобретенной способности.

Гнев, радость, изумление, разочарование – все эти чувства различались не только по своей сути, но и по форме, и по цвету. Свои ощущения от восприятия разных чувств, пожалуй, не смог бы передать и самый талантливый писатель или художник. Каждый раз, когда передо мной разыгрывалось невидимое для прочих представление, воображение, или что там ещё, рисовало облака. Да, с некоторых пор вместе с наплывом чужих эмоций я видел целые облака. Разной формы, цветов, насыщенности и интенсивности – все они двигались, менялись, перетекали из одной формы в другую. Иногда в мою сторону двигался грозовой фронт, или над головой человека морщилась и расплывалась розовая тучка. Все это должно что-то значить, но пока что мне приходилось, как говорится, забивать микроскопом гвозди. Потому что я мог понять только то, что чувствовал человек по отношению ко мне. Подозреваю, в цветных формах содержалась гораздо более развернутая информация, но у меня, как назло, потерялась инструкция.

Ненависть, например, представлялась пульсирующей, словно живая, кляксой чернильно-черного цвета. Ее появление сопровождалось тяжёлым гудением, как будто работала высоковольтная линия. Наблюдение за ее рождением пугало и вызывало желание закрыться руками.

Затем по интенсивности следовали гнев и злость. От чужого гнева ощутимо покалывало виски, злость почему-то больше отдавала во вкусовые рецепторы. Как будто на языке вдруг появлялся вкус крови от прокушенной губы. Оба ощущались бурлящей темно-серо-синей тучей, протягивающей ко мне кончики уголков. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных.

Разочарование виделось унылой коричневой массой, побулькивающей отвратительными даже на вид пузырями. Так выглядят химические отходы в фильмах ужасов, в которые злодеи сбрасывают свои жертвы.

Желтенькая тучка подрагивала надеждой и мечтами, почему-то отдавая вкусом чая с лимоном. Радость весело порхала в воздухе цветом едва взошедшего газона, но ее в моем серпентарии не хватало, поэтому тут пришлось больше вспоминать и додумывать.

Особенно же запомнилась мне любовь. Впрочем, и тут не обошлось без моего везения. Я не мог вспоминать об этом чувстве без содрогания. Наверное, потому что оно первый и единственный раз повстречалось в не самые подходящие моменты жизни. Помимо всего прочего, это даже была не любовь человека к человеку. Чувство, которое Крыса испытывал ко мне, можно было сравнить с экстазом трейдера от проведения успешной сделки. Удушливое ярко-алое покрывало без малейшего просвета, оно отдавало привкусом забродившей малины на губах. И самое страшное, что я почерпнул для себя, оказалось, что меня может захлестнуть любая из этих волн, если сломает тонкую перегородку из моего собственного «я». И тогда эти чувства станут моими, только будут многократно усилены. Эта пытка почище, чем иголки под ногти или даже раскалённый прут в глаз. Чувствовать и знать, что это навязано тебе извне, просто невыносимо. Подобное невозможно с чем-либо сравнить. Словно ты теряешь контроль над собой, и за тебя кто-то другой продолжает ходить думать и говорить.

К счастью, я научился ставить защиту от чужого влияния. К несчастью, слишком сильные эмоции или неожиданное физическое воздействие может уничтожить контроль, что и произошло, когда я ослеп на один глаз. Не самые приятные воспоминания.

И ещё я убедился в том, что чувства в чистом виде отсутствуют. Над человеком постоянно вертится клубок из букета цветов. Облако может окутывать его, а может и торчать над головой. Иногда из него растут щупальца, которыми он подсознательно пытается коснуться моей ауры. Я же или от них уворачиваюсь, или ставлю свою защиту на пути у агрессора. Наверняка у всего этого может быть какое-то научное объяснение, но не в моем положении задумываться о подобных вещах. Пусть и здесь действует принцип системного администратора.

Погрузившись в воспоминания, я чуть было не забыл о помощнике священника. Его фигура закрыла солнце, а сам Харальд наклонился надо мной, оперевшись руками на столешницу.

– Кого я вижу! – хмыкнул он, внимательно изучив содержимое моей кружки. – Всегда подозревал, что пиво улучшает память и развязывает язык. Правда, не совсем в том смысле, что нам всем требуется.

– Я ждал вас, – ссориться с источником информации, на который я возлагал большие надежды, не слишком разумно, поэтому я решил не обращать внимания на колкости. Кроме того, скорее всего, Харальд настолько выше меня по положению, что он делает просто неслыханное одолжение, даже тем, что стоит рядом со мной.