Где апельсины зреют

— На, подавись, чумазый, сказалъ Конуринъ, разсчитываясь съ лодочникомъ. — Вотъ теб на макароны, вотъ теб и на баню, чтобы вымыть физіономію личности.

Лодки съ пассажирами все прибывали и прибывали къ пароходу. Самою послднею приплыла лодка съ англичаниномъ въ клтчатомъ шотландскомъ пиджак. Онъ сидлъ въ лодк и записывалъ что-то въ записную книжку. Въ плетеной корзинк вмст съ коробками лежали привезенные имъ изъ грота камушки, нсколько мокрыхъ раковинъ, билась еще живая маленькая рыбка и ползала маленькая черепаха.

— И чего это онъ съ мелкопитающимися животными наскомыми возится! дивился Конуринъ, пожимая плечами.

Пароходъ началъ давать свистки, вызывая изъ грота туристовъ, подождалъ еще немного и, захлопавъ колесами, тронулся дальше, огибая отвсную скалу. Пошли скалы отлогія, на скалахъ виднлись деревушки съ небольшими бленькими домиками и наконецъ показался городъ, расположенный на скалахъ террасами.

— Вонъ направо на самомъ берегу голубой домикъ виднется. Это-то и есть гостинница Голубаго Грота… указывалъ контролеръ. — Какъ остановимся, передете на берегъ на лодк, въ эту гостинницу и идите.

— Капри это? спрашивала Глафира Семеновна.

— Капри, Капри. Въ гостинниц спрашивайте и вино Капри. Прелестное вино.

Отъ берега, между тмъ, подъзжали уже на встрчу пароходу лодки. Въ лодкахъ опять сидли полуголые гребцы. Кром гребцовъ въ нкоторыхъ лодкахъ были и маленькіе мальчишки. Пароходъ остановился. Гребцы, стараясь наперерывъ причалить свои лодки къ пароходу, ругались другъ съ другомъ самымъ усерднымъ образомъ. Мальчишки тоже кричали, поднимая надъ головами корзинки съ устрицами, съ цвтными раковинами, съ копошащимися маленькими черепахами и предлагали купить ихъ.

— Садитесь, садитесь скорй въ лодку, торопилъ Ивановыхъ и Конурина контролеръ.

— А вы прідете туда?

— Вслдъ за вами. Только всхъ пассажировъ съ парохода спущу.

Лодка перевезла Ивановыхъ и Конурина на берегъ. Здсь опять осадили ихъ босые, грязные мальчишки. Они предлагали имъ устрицы, кораллы, апельсины на вткахъ. Одну изъ такихъ втокъ почти съ десяткомъ апельсиновъ на ней Глафира Семеновна купила себ и понесла ее, перекинувъ черезъ плечо.

— Непремнно постараюсь эту втку цликомъ до Петербурга довезти въ доказательство того, что мы были въ самомъ Апельсинномъ Царств,- говорила она.

Направляясь къ голубому дому, гд помщалась гостинница Голубой Гротъ, они шли мимо другихъ гостинницъ. Изъ гостинницъ этихъ выбгали лакеи съ салфетками, перекинутыми черезъ плечо, и зазывали ихъ завтракать. Одинъ изъ лакеевъ схватилъ даже Конурина за руку и, твердя на разные лады слово “ostriche”, тащилъ его прямо къ входной двери своей гостинницы. Конуринъ отбился и сказалъ:

— Вотъ черти-то! Словно у насъ въ Александровскомъ рынк прикащики. И зазываютъ покупателя и за руки тащутъ. Подлецъ чуть рукавъ у меня съ корнемъ не вырвалъ.

Вотъ и гостинница Голубой Гротъ. Голубой домикъ стоялъ въ саду, расположенномъ на скалистой террас. Въ саду подъ апельсинными и лимонными деревьями помщались столики, покрытые блыми скатертями.

— Смотри, смотри, Николай Иванычъ, апельсины на деревьяхъ висятъ! — восхищалась Глафира Семеновна. — Вотъ гд настоящая-то Италія! Вдь до сихъ поръ еще ни разу не приходилось намъ сидть подъ апельсинами.

Она протянула руку къ дереву и спросила лакея:

— Гарсонъ! Ботега! Можно сорвать уно оранчіо, портогало?

— Si, sigriora… — отвчалъ тотъ, понявъ въ чемъ дло, и даже пригнулъ къ ней втку съ апельсинами.

— Первый разъ въ жизни срываю съ дерева апельсинъ! — торжественно воскликнула Глафира Семеновна.

Конуринъ слъ за столъ и хлопнулъ ладонью по столу.

— Сегодня-же напишу супруг письмо, что подъ апельсинами бражничалъ. — Гарсонъ! Тащи сюда первымъ дломъ Капри бутылку, а вторымъ коньякъ.

— Ostriche, monsieur? спрашивалъ лакей, скаля зубы и фамильярно опираясь ладонями на столъ.

— Устрицы? И этотъ съ устрицами! Ну, тя въ болото съ этой сндью! Самъ жри ихъ. А намъ бифштексъ. Три бифштексъ! Три…

Конуринъ показалъ три пальца.

— Si, monsieur. Minestra?.. Zuppa? спрашивалъ лакей.

— Вали, вали и супу. Горяченькаго хлебова пость не мшаетъ, отвчалъ Николай Ивановичъ.

— Macaroni al burro? продолжалъ предлагать лакей.

— Только ужъ разв, чтобъ васъ потшить, макаронники. Ну, си, си. Вали и макаронъ три порціи. Три…

Николай Ивановичъ въ свою очередь показалъ три пальца и прибавилъ, обратясь съ жен:

— Скажи на милость, какъ мы отлично по-итальянски насобачились! И мы все понимаемъ, и насъ понимаютъ. По ихнему устрицы — и по нашему устрицы, по ихнему баня — и по нашему баня.

— Да вдь ихъ языкъ совсмъ не трудный, отвчала Глафира Семеновна и крикнула вслдъ удаляющемуся лакею:- Желято, желято! Мороженаго порцію. захвати. Ума порція.

— Si, signora… на бгу откликнулся лакей.

Показался контролеръ и говорилъ:

— Неправда-ли, какая хорошая гостинница? Садъ… На скал… Одинъ видъ на море чего стоитъ!

LXIX