Где апельсины зреют

Лодка внизу у лстницы такъ и прыгала по морской зыби. Кривой старый гребецъ принялъ Николая Ивановича и Конурина, спрыгнувшихъ въ лодку, а Глафиру Семеновну просто схватилъ въ охапку и перетащилъ на скамейку въ лодк.

— Легче, легче! Черепаховыя гребенки сломаешь! У меня черепаховыя гребенки въ карман! кричала она, но лодка уже отвалила отъ парохода.

Кривой гребецъ взялся за весла. Онъ былъ почти полуголый. Штаны и рукава грязной рубахи были засучены до-нельзя, дальше чего уже ихъ засучивать нельзя. Въ разстегнутый воротъ виднлась волосатая коричневая грудь. Лицо было также коричневое, обрамленное сдой вплотную подстриженной бородой, и смотрлъ только одинъ глазъ. Голова была вмсто шляпы обвязана какой-то цвтной тряпицей. Лодка подъзжала къ громадной отвсной скал, на вершин которой карабкались козы, казавшіяся величиной съ цыпленка. Внизу подъ скалой бродили по колно въ вод два голыхъ субъекта, нагота которыхъ прикрывалась только короткими штанами. Они размахивали руками, что-то кричали и манили къ себ приближающіяся лодки.

— Смотрите, смотрите, въ какихъ костюмахъ… указывалъ на голыхъ Конуринъ. — Неужто на этомъ остров вс жители въ такой одежд щеголяютъ? Вдь это Адамова одежда-то.

— Не можетъ быть. Это наврно купающіеся, отвчалъ Николай Ивановичъ. — Глаша, смотри.

— Вотъ еще… Очень нужно на голыхъ смотрть, отвтила Глафира Семеповна.

— Позвольте… А можетъ быть этотъ островъ съ дикимъ сословіемъ… Дикое сословіе здсь живетъ. Вдь есть-же такіе острова, гд дикіе, опять началъ Конуринъ. — Какъ-же тогда-то?.. За неволю придется на нихъ смотрть, глаза себ не выколешь.

— Полноте врать-то, Иванъ Кондратьичъ. Дикіе въ Африк, а здсь Италія.

— А почемъ вы знаете, что Италія? Можетъ быть ужъ насъ въ Африку привезли.

— Въ Африк арапы, а здсь неужто не видишь., это блый народъ, вставилъ свое слово Николай Ивановичъ.

— Да ты посмотри. Какой-же это блый. Полублый — вотъ я согласенъ. Совсмъ коричневыя морды…

Къ голымъ субъектамъ, однако, подъхали дв лодки. Голые субъекты тотчасъ-же бросились въ воду, нырнули и по прошествіи нкотораго времени вынырнули, высоко держа что-то въ рукахъ надъ головами.

— Что-то показываютъ… сказалъ Николай Ивановичъ. — Должно-быть представленіе какое-то. Глаша! Не подъхать-ли намъ посмотрть? спросилъ онъ жену.

— Выдумай еще что-нибудь! огрызнулась Глафира Семеновна и, обратясь къ лодочнику, стала спрашивать:- У е гротъ бле? Далеко гротъ бле? Луанъ?

Лодочникъ обернулся, пробормоталъ что-то непонятное и указалъ на небольшое отверстіе въ скал, приходящееся надъ самой водой. Передовыя лодки, подъзжая къ нему, мгновенно исчезали. Около отверстія, на камняхъ стоялъ шалашъ и у шалаша виднлись два солдата въ кепи съ свтлозелеными околышками.

— Солдаты какіе-то стоятъ, указала Глафира Семеновна. — Должно-быть для порядку поставлены.

Лодочникъ подвезъ къ шалашу. Солдаты протягивали руки съ маленькими цвтными билетами и кричали что-то, изъ чего Глафира Семеновна могла понять только слово —,антрэ”.

— Де лира перъ персонъ, — кивнулъ лодочникъ на солдатъ.

— За входъ берутъ дв лиры съ персоны. Припасай, Николай Ивановичъ, скорй шесть лиръ, сказала Глафира Семеновна. — Батюшки! Какое маленькое отверстіе въ грот! Какъ мы продемъ и выдемъ? Господи! пронеси!

Николай Ивановичъ купилъ въздные билеты. Конуринъ сидлъ блдный и говорилъ:

— За свои деньги и не вдь въ какую морскую дыру лзть! Вотъ не было-то печали!..

— Надо нагнуться. Вонъ даже ложатся на дно лодки… А то не продешь… указывала Глафира Семеновна и первая встала на колни на дно лодки.

Лодка стояла у самаго отверстія въ гротъ. Изъ грота слышался глухой всплескъ воды. Лодочникъ, упираясь весломъ въ скалу, кричалъ что-то Николаю Ивановичу и Конурину, но т не понимали, что имъ говорятъ. Онъ подскочилъ къ нимъ, обхватилъ ихъ за шею руками и сталъ пригибать къ дну лодки. Конуринъ началъ бороться съ лодочникомъ.

— Что ты, арапская морда! Съума сошелъ, что-ли, закричалъ онъ и, въ свою очередь, схватилъ лодочника за горло.

— Пригнитесь, пригнитесь… Лягте въ лодку. — Иначе не продете въ гротъ, говорила Глафира Семеновна, но сильный лодочникъ повалился уже вмст съ Николаемъ Ивановичемъ и Конуринымъ на дно лодки и лодка проскочила въ гротъ.

— Анафема треклятая! Да какъ ты смешь!.. заоралъ на лодочника Конуринъ, поднимаясь съ дна лодки, но тотчасъ-же умолкъ, будучи пораженъ величественнымъ зрлищемъ. Громадный гротъ, вышиною въ нсколько сажень, свтился весь голубымъ фосфорическимъ блескомъ. Вода, стны, куполъ — все было голубое и искрилось. Со стнъ и съ купола грота свшивались лазуревые сталактиты. Вода была до того прозрачна, что при нсколькихъ саженяхъ глубины было видно дно.

— Ахъ, какая прелесть! Да это просто волшебное царство! вырвалось восклицаніе у Глафиры Семеновны.

— Ловко размалевано! пробормоталъ Конуринъ.

— Что вы, что вы! Да это все натуральное, это природа.

— Неужто природа? А мн кажется, что нмецъ подсинилъ.

— Изъ-за того-то и здятъ сюда смотрть, что все это природное.

— Позвольте… Но какъ сосульки-то съ потолка? Сосульки совсмъ какъ въ зимнемъ саду “Аркадіи”.