Гавань моего сердца

Он взглянул на Эзру Лонга и понизил голос:

— Значит, ты простила меня?

Я подумала о грехах своей матери, о том, как они привели ее и ее дитя в тюремную камеру. А потом подумала о тех, кто вытащил меня оттуда, дал мне надежду на иное будущее, иную жизнь. Несмотря на поступки Картера, я не могла сделать для него меньше, чем однажды сделали для меня.

Я обняла его за плечи.

— Я всегда буду прощать тебя, Картер. Ибо любовь прощает множество грехов.

Я нагнулась через ограждение и поцеловала паренька в щеку. Его глаза наполнились слезами. Я прижала руку к губам и повернулась, чтобы уйти, но продолжала стоять.

Блэйн пожимал руку адвокату.

Как только Эзра Лонг вывел Картера из помещения, я потянулась к стулу, чтобы удержаться на ногах. Но рядом со мной возник Блэйн, в очередной раз ставший мне опорой.

— Это к лучшему, Сэди. Послушай меня, это к лучшему. Картеру нужно, чтобы с ним говорили другие люди. Мы уже сказали все, что могли.

— Это я во всем виновата. Я не смогла его спасти, хоть и пыталась. А теперь закроется Дом и…

— Закроется? — Блэйн приподнял мое лицо, большими пальцами вытирая влагу, бегущую по моим щекам. — Как осуждение Картера может повлиять на работу Дома?

Я задержала взгляд на пуговице его рубашки. Я сообщила слишком много.

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Дом закроется?

Мой голос понизился до шепота.

— Деньги. Нам давно не хватает денег. Попечительский совет закроет Дом, если к первому июля мы не соберем бюджет на следующий год.

И, хотя я не должна была рассказывать об этом ни единому живому существу, после этих слов я испытала невероятное облегчение.

— Все равно не понимаю…

Я уже не могла остановиться.

— Количество пожертвований и так сильно снизилось, — сказала я и отвернулась. — А когда новость об осуждении Картера появится завтра утром на первых страницах газет, я уверена, что все наши надежды на помощь меценатов погибнут, как мои нарциссы. — Я попыталась засмеяться, но вместо этого всхлипнула.

— Почему ты никому ничего не сказала? Если бы люди знали об этом, то дали бы деньги. Никто не хочет, чтобы Рэйстоунский дом закрылся.

Я высвободилась из его объятий и обхватила себя руками.

— Я не могу об этом рассказать. И ты не можешь. Попечительский совет хочет убедиться в том, что наш приют имеет право на существование. Они сказали, что если Господу угодно, то Он нам поможет. Но Он не помог.

Жестокое выражение лица Блэйна испугало меня. Он прошел через столько разочарований, пережил смерть матери, тиранию отчима, противостояние с Картером. Я разбила ему сердце. Возможно, и Виола успела поиграть его чувствами и бросить.

Распахнулись задние двери. На пороге появилась Миранда.

Я вздохнула.

— Забудь все, о чем я сказала, Блэйн. Прошу тебя.

Еще до того, как он успел ответить, я отвернулась и вышла.

ГЛАВА 42

Я сидела за рабочим столом, погрузившись в мечты о том, чтобы сумма на нашем банковском счете выросла прямо на моих глазах, и внезапно услышала стук в двери. Миранда тихо осведомилась, кто пожаловал, и вскоре появилась на пороге моего кабинета:

— Пришла Виола. Сможешь ее принять?

Виола возглавляла список людей, с которыми мне больше всего не хотелось разговаривать. Я до сих пор подозревала, что она и Картер имели самое прямое отношение к пропаже денег, припасенных нами на черный день.

Но я встала, решив быть выше этого.

— Пригласи ее.

Виола выглядела еще более бледной, чем обычно. Она переминалась с ноги на ногу, и от ее обычной самоуверенности не осталось и следа.

— Чем могу помочь, Виола?

Ее нижняя губа задрожала. Она прикусила ее, словно пытаясь успокоиться. Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Затем глаза, полные боли и страдания, встретились с моими.

— Вы знаете, куда он уехал?

— Он?

— Мистер Глейзер. Эрл.

Ее плечи затряслись. Виола прикрыла рукой нос и рот.

Я опустилась на стул. Неужели она была так расстроена из-за невинного флирта?

— Мистер Глейзер уехал в Вашингтон.

— Когда… Когда он вернется?

— Он не вернется. Ему предложили там работу.

Виола оперлась на стол.

— Я рассчитывала на него.

— Виола, я не думаю, что…

Ее ярко-голубые глаза снова встретились с моими; незнакомое мне, какое-то новое отчаяние сменило их беззаботную невинность.

— Неужели вы не понимаете? Без этой работы мы с матушкой остались без средств к существованию. А здесь больше никого нет. Матушка говорит, в этом городке больше нет никого достойного. Картер еще ребенок. И после того что с ним случилось… — Виола поежилась. — А Блэйн не видит никого кроме вас.

Мое сердце, казалось, забыло о том, что должно биться. Когда оно снова застучало в груди, я напомнила себе о том, что Виола не знала обо всем, что произошло между мной и Блэйном.

— А Эрл мог нас обеспечить. — Она впилась в меня взглядом. — Что нам теперь делать?

Меня осенило — я поняла, что произошло, и в тот же момент к моему горлу подступила тошнота. Виола искала внимания Эрла. Он дал ей то, что она хотела, использовал свое красноречие, чтобы обольстить свою красивую игрушку. А она совершенно не поняла его намерений.