Гастарбайтер

Лысый видел это фото лишь однажды, но оно перевернуло всю его жизнь! Он хотел послать фотографию в немецкий аналог передачи «Ищу тебя!» и отыскать своих родственников, но после смерти родителей её не нашёл. Прочёл «Майн Кампф» и «Мемуары Гитлера», даже купил нацистский значок, который гордо носил на лацкане пиджака. Из прочитанного Лысый понял только одно – внук соратника Фюрера не может быть лояльным в еврейском вопросе.

***

Мажоров он не любил так же искренне, хорошо помня Советские времена, когда его родители вкалывали с утра до вечера. Батя на стройке; начав учеником слесаря, поднялся до прорабского потолка. А мать, после педучилища закончив заочно институт, преподавала украинскую словесность в средней школе. Лысый много думал о них, и чувство горечи мешалось со злобой на ту бесчеловечную систему, что словно Молох сломала их судьбы. Два поколения Советских людей шли дорогой в никуда, но другой жизни у них не было и поверить в то, что жили зря, они не могли, цепляясь за своё прошлое, как за спасательный круг.

После школы было ПТУ, на Куренёвке, где, словно в кузнице ковались кадры обувного дела. Практику он проходил в Республиканском доме обуви, на Братской. Выходящие из его рук туфли и полусапожки не являлись произведением искусства, но были добротны и качественны. Лысый мечтал стать модельером, делать обувь, которую носили бы не только в СССР. В восемьдесят девятом он ушёл в армию, а когда вернулся, Киева не узнал. Новое время закрутило в своём бешеном водовороте, модельная обувь была забыта, и название его новой профессии уместилось в не русском слове «рэкетир». В первый же год после службы он взял бэушную «Восьмёрку», японский телик, обновил гардероб: купил норковую «обманку» и модную тогда кожаную куртку «Танкер». Деньги на это Лысый заработал сам и к детям богатых родителей получавших просто так всё о чём он мог только мечтать, относился с неприязнью потомственного пролетария. И это было ещё мягко сказано.

Он понимал, несмотря на схожесть – два глаза, две руки – люди различны, по сути. Если одного устраивает изба-развалюха да дырявое корыто, то другому нужно значительно больше, нужны безумство духа с полётом фантазии, чтобы жизнь бурлила, а не стояла затхлым болотом, и он готов карабкаться к вершине сдирая в кровь ногти. Смирительная рубаха христианства была разорвана штыками семнадцатого года, но и система социальной уравниловки оказалась мало на что, пригодна. Люди не равны! И воля к жизни, воля к власти толкает человека под пули и танки. Не будучи идиотом, Лысый отдавал себе в этом отчёт, не согласен был лишь с правом наследования. Наследник должен ещё доказать, что достоин, распоряжаться оставленными ему привилегиями.

Однажды, случайно оказавшись на ночном «пати» среди «золотой молодёжи», он спросил у подвыпившего парня: – Слушай, а правда что природа отдыхает на детях известных родителей? – тот на секунду задумался и, сфокусировав на нём взгляд, изрёк, рассмеявшись в лицо беззаботным смехом: – Это не она на нас, это мы на ней отдыхаем!

Возле дома тётки Беспалого Лысый высадил Женю, сказав на прощанье:

– В общем, пупсик, я на тебя рассчитываю. На новый захват едем вместе – будем деньги зарабатывать!

Развернувшись, он уехал, и сизый дым растворялся в летнем зное, извиваясь причудливым восклицательным знаком.

Глава шестая

На следующий день Женя вышел на работу к Беспалому. Время завертелось юлой, день и ночь мелькали перед глазами, унося в небытие прожитые дни, словно немой уборщик в тире, собирая с пола стреляные гильзы, выносил их прочь. Лысый больше не приезжал, Женька иногда звонил ему, не желая надоедать человеку, от расположения которого зависел.

Памятуя слова Игоря, он старался приобрести необходимые навыки. Но единственное что пока получалось, это демонтаж. Монтажник Сергей тоже работал недавно и большим опытом не обладал. Когда что-то не шло, злился, видя Женькину беспомощность. Они приехали с женой с периферии, оставив годовалую дочь на попечение родителей. Супруга торговала на рынке цветами, а он устроился монтажником, возлагая надежды на строительный бум.

– Ну как так можно, тебе тридцать пять лет, а ты шуруп закрутить не можешь! – недоумевал Серёга. Женя молчал. Получалось у него конечно не очень, но Сергей просто срывал на нём раздражение, накопившееся за время скитаний по чужим квартирам, перекладывая на неумеху подсобника вину за собственный непрофессионализм. «Тебе бы нервишки подлечить, для начала», – думал он, роясь в ящике с инструментами.

– Что ты там ищешь?

– «Блошки».

– В мозгах у тебя «блошки»! – разозлился монтажник. – Иди сюда, я давно всё нашёл.

По окончанию работы и расчёта, разменяв деньги в ларьке, Сергей отдал ему зарплату.

– Ты на меня не злись, сам видишь, то-то не идёт, то это, – извинился он и добавил неожиданно: – Хороший ты парень, Жека. Жаль, что монтажник из тебя никогда не получится.