Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Гарри поднимался вверх, пока не оказался на последнем этаже, где было всего две двери. На двери прямо перед ним висела табличка с надписью “Сириус”. Гарри никогда раньше не был в комнате своего крестного. Он открыл дверь, держа палочку достаточно высоко, чтобы освещать как можно больше пространства. Комната оказалась просторной, и когда-то она была красивой. В ней стояла большая кровать с резной деревянной спинкой, высокое окно было занавешено длинными бархатными портьерами, огарки свеч с застывшими каплями воска всё ещё лежали в гнездах покрытых пылью люстры. Толстый слой пыли покрывал и картины на стене, и спинку кровати. От люстры к верхушке деревянного гардероба тянулась паутина, а когда Гарри прошёл в комнату дальше, он услышал, как разбегаются встревоженные мыши.

Юный Сириус наклеил на стены так много плакатов и картинок, что были видны лишь небольшие островки серебристых шёлковых обоев. Гарри мог только предположить, что родители Сириуса не смогли убрать Долговременные Приклеивающие Чары, удерживающие картинки на стене, поскольку он был уверен, что те не одобряли вкус своего старшего сына в плане украшения комнаты. Сириус, оказалось, заходил далеко, чтобы досадить своим родителям. На стенах висело несколько больших выцветших красно-золотых флагов Гриффиндора, точно чтобы подчеркнуть его отличие от остальной, «слизеринской», семьи. В комнате было много изображений маггловских мотоциклов, а также (Гарри был восхищён смелостью Сириуса) несколько плакатов с одетыми в бикини девушками — магглами. Гарри мог утверждать, что они были магглы потому, что они оставались полностью неподвижными на своих фотографиях, с погасшими улыбками и стеклянными глазами, застывшими на бумаге. Совершенно иной была единственная колдография в этом помещении, на которой четыре хогвартских ученика стояли плечом к плечу, смеясь в камеру.

Гарри с радостью узнал среди них своего отца, чьи непослушные чёрные волосы также торчали на затылке, как и у самого Гарри, и он тоже носил очки. Рядом с ним был Сириус, небрежно красивый, его слегка надменное лицо было намного моложе и радостнее, чем привык видеть Гарри. Справа от Сириуса стоял Петтигрю, более чем на голову ниже, пухлый, с водянистыми глазами, румяный от удовольствия, что его взяли в эту крутую компанию, с вызывавшими всеобщее восхищение бунтарями Джеймсом и Сириусом. Слева от Джеймса был виден Люпин, уже тогда выглядевший немного потрёпанным, но всё с тем же чувством восторженного удивления, что его любили и принимали, или это просто казалось Гарри, потому что он знал и оттого видел это на колдографии? Гарри попытался отодрать её от стены — она ведь была его, Сириус всё ему отдал, — но колдография не поддалась. Сириус не упустил ничего, стремясь не позволить родителям изменить свою комнату.

Гарри оглядел пол вокруг. Снаружи небо становилось всё ярче. Луч света осветил клочки бумаги, книги, разные мелочи, рассыпанные по ковру. Очевидно, комнату Сириуса тоже обыскивали, хотя её содержимое, судя по всему, посчитали в основном, если не полностью, не стоящим внимания. Несколько книг перетрясли настолько грубо, что они расстались с обложками, и отдельные листы были рассыпаны по полу.

Гарри наклонился, поднял несколько клочков бумаги и проглядел их. Он узнал в одном отрывок из старого издания «Истории Магии» Батильды Бэгшот, другой принадлежал руководству по пользованию мотоциклами. Третий оказался написан от руки и смят. Гарри разгладил его.