Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Воздух вокруг них стал морозным: дыхание Гарри замерло и застыло в груди. Из темноты показались расплывчатые формы, кружащиеся фигуры сконцентрированной черноты, двигающиеся огромной волной по направлению к замку. Их лица были закрыты капюшонами, они дышали со скрежетом… Рон и Гермиона встали рядом с ним. Звуки битвы за ними внезапно стали приглушёнными, мертвенными, поскольку тишина, которую могли принести с собой лишь дементоры, густо наваливалась на них в ночи. И Фреда больше нет, и Хагрид, наверняка, умирает или уже умер…

— Давай, Гарри, — донёсся откуда-то издалека голос Гермионы. — Патронусы, Гарри, давай!

Он поднял палочку, но унылая безнадёжность разливалась в нём. Сколько ещё полегло в битве, о ком он не знает? Он почувствовал, что его душа уже наполовину покинула тело…

— ГАРРИ, ДАВАЙ! — кричала Гермиона.

Сотня дементоров приближалась, скользила к ним навстречу, высасывая из Гарри отчаяние, обещавшее им пир…

Он увидел, как серебряный терьер Рона вылетел в воздух, слабо мигнул и исчез; он увидел выдру Гермионы, которая повернулась в воздухе и растаяла. Его собственная палочка дрожала в руке, и его почти радовало приближающееся забытьё, обещание пустоты, отсутствие чувств…

Но затем серебряный заяц, боров и лиса пролетели над головами Гарри, Рона и Гермионы. Дементоры отступили при приближении этих существ. Ещё трое вышли из темноты и встали рядом с троицей друзей с выброшенными вперёд палочками. Они продолжали вызывать патронусов: Луна, Эрни и Симус.

— Всё правильно, — подбадривающим тоном произнесла Луна, как будто они снова были в Комнате по требованию и просто тренировались в АД создавать заклинания. — Всё правильно, Гарри… давай, подумай о чём-нибудь счастливом…

— О чём-нибудь счастливом? — спросил он надтреснутым голосом.

— Мы всё ещё здесь, — шепнула она, — мы всё ещё боремся. Давай, сейчас…

Появилась серебряная искра, затем — колеблющийся свет, а затем, с самым большим усилием, которое когда-либо требовалось Гарри для создания патронуса, из кончика палочки вылетел олень. Он галопом поскакал вперед, и теперь дементоры разлетались всерьёз, и тут же ночь вновь стала мягкой, а звуки битвы снова громко били по ушам.

— Спасибо, друзья… у меня нет слов… — дрожащим голосом произнёс Рон, поворачиваясь к Луне, Эрни и Симусу. — Вы только что спасли…

Земля задрожала, как при землетрясении, и с рёвом из темноты со стороны леса показался другой гигант, вооружённый дубиной, больше по размеру, чем у других.

— БЕГИТЕ! — снова крикнул Гарри, но говорить это уже не было необходимости.

Все разбежались в одну секунду, а в следующий момент огромные ноги чудовища ступили прямо туда, где они только что стояли. Гарри оглянулся: Рон и Гермиона шли за ним, но другие трое исчезли в гуще битвы.

— Давайте уйдём отсюда скорее! — заорал Рон, когда гигант вновь взмахнул своей дубиной, а его вопли эхом разнеслись в темноте, освещаемой лишь вспыхивающими красными и зелёными огнями.

— Дракучая ива! — вспомнил Гарри. — Идём!

Гарри каким-то образом забаррикадировал все тяжёлые мысли в своём сознании, спрятал их в небольшом помещении, в которое он не мог сейчас смотреть: все мысли о Фреде и Хагриде, ужас за всех тех, кого он любил и кто сейчас находился в замке и вне его. Всё это может подождать, потому что сейчас они должны бежать, добраться до змеи и Волдеморта, потому что, как сказала Гермиона, это был единственный способ покончить со всем этим…

Он быстро побежал, почти не веря, что ему удавалось обогнать саму смерть, игнорируя лучи света, летящие вокруг него в темноте, и звуки озера, плещущегося, как море, и скрип деревьев в Запретном лесу, хотя ночь была безветренной. Он бежал по землям замка, которые, казалось, тоже подняли восстание, быстрее, чем когда-либо передвигался в своей жизни, и именно он первым заметил огромное дерево, иву, которая хранила в своих корнях секрет, защищая его своими, похожими на кнуты, бьющими ветвями.

Тяжело и часто дыша, Гарри замедлил бег, обходя бьющие ветви ивы, продираясь сквозь тьму к её толстому стволу и пытаясь разглядеть единственный узел на коре старого дерева, который его парализует. Рон и Гермиона нагнали его. Гермиона так запыхалась, что не могла говорить.

— Как… как мы попадем внутрь? — задыхаясь, спросил Рон. — Я… вижу место… если бы с нами… снова был Косолапсус…

— Косолапсус? — прохрипела Гермиона, согнувшись и хватаясь за грудь. — Ты волшебник или нет?

— Ах… точно… ага…

Рон оглянулся, затем направил палочку на прутик, лежавший на земле, и произнёс: "Winguardium Leviosa!"

Прутик оторвался от земли, поднялся в воздух, как будто подхваченный порывом ветра, и полетел прямо к стволу через недобро раскачивающиеся ветви ивы. Он ударился о место рядом с корнями, и тут же извивающееся дерево замерло.

— Отлично! — выдохнула Гермиона.

— Подожди.