Гарри Поттер и Реликвии Смерти

И вдруг вокруг стало холодно и темно: солнце едва виднелось над горизонтом, когда он скользил, не касаясь земли, рядом со Снейпом, направляясь в сторону озера.

— Встретимся в замке, — сказал он высоким холодным голосом. — Оставь меня.

Снейп поклонился и направился обратно вверх по тропе; тёмная мантия развевалась за ним. Гарри шел медленно, ожидая, пока фигура Снейпа исчезнет. Ни Снейп, ни кто-либо ещё не должны увидеть, куда он пойдёт. Вот здесь, откуда не виден свет в окнах замка, он может укрыться… В один момент заклятие Disillusionment скрыло его даже от собственных глаз.

И он пошёл краем озера, мимо возлюбленного замка, его первого королевства, его наследия по праву рождения…

Вон она, на том берегу, отражается в тёмной воде. Белая мраморная гробница, лишнее пятно на знакомом ландшафте. Он почувствовал приступ управляемой эйфории — это горячее предвкушение намеренного истребления. Он поднял старую тисовую палочку: как подобающе — это будет её последним деянием.

Гробница раскололась от края до края. Закутанная фигура была такой же длинной и худой, как при жизни. Он снова поднял палочку.

Саван развернулся. Лицо было полупрозрачным, бледным, осунувшимся, но ещё полностью сохранившимся. Они оставили очки на крючковатом носу — забавно. Руки Дамблдора сложены на груди, и под ними лежит она, похороненная вместе с ним.

Неужели старый глупец воображал, что мрамор или смерть защитят палочку? Неужели он думал, что Тёмный Лорд побоится вторгнуться в его гробницу? Паукообразная рука взметнулась и вырвала палочку из объятий Дамблдора. Оказавшись в его руках, палочка выбросила сноп искр, осветив тело бывшего хозяина, готовая теперь служить новому повелителю.[24]

Глава 25. Шелл-Коттедж

Дом Билла и Флёр одиноко стоял на обрыве над морем, его побеленные стены были покрыты ракушками. Везде: и внутри маленького дома, и в саду — куда бы Гарри ни пошёл, были постоянно слышны звуки приливов и отливов, напоминающие дыхание огромного спящего существа. Все последующие дни он под любым предлогом покидал многолюдный дом, чтобы насладиться открывающимся с обрыва видом на бесконечное небо и такое же бескрайнее чистое море, а также ощущением холодного, солёного ветра, дующего в лицо.

Его решение не пытаться опередить Волдеморта в поисках палочки всё ещё пугало Гарри своей важностью. Он не помнил другого такого случая, когда выбрал бы бездействие. Юношу переполняли сомнения, о которых к тому же постоянно напоминал Рон, едва они оказывались рядом.

— Что если Дамблдор хотел, чтобы мы вовремя узнали про этот символ и заполучили палочку? Что если понимание того, что показывает символ, доказывает твоё право на Реликвии? Гарри, если это, действительно, Старейшая палочка, как же, чёрт возьми, мы победим Ты-Знаешь-Кого?

У Гарри не было ответов: порой ему казалось, что это было полнейшим безумием — не попытаться помешать Волдеморту открыть могилу. Он даже не мог толком понять, почему отказался сделать это: каждый раз, когда он пытался заново выстроить аргументацию, приведшую к этому решению, доводы казались ему всё ничтожнее.

Причём, поддержка Гермионы сбивала его с толку не меньше, чем сомнения Рона. Теперь девушка, вынужденная признать, что Старейшая палочка существует, твердила, что это опасная вещь, не говоря уже о том, насколько отвратительным образом Волдеморт заполучил её.

— Ты никогда бы такого не сделал, Гарри, — повторяла она снова и снова. — Ты бы не стал копаться в могиле Дамблдора!

Но мысль о трупе Дамблдора пугала Гарри куда меньше, чем предположение, что он неправильно понял замыслы, которые были у Дамблдора при жизни. Ему казалось, что он двигается в темноте на ощупь; он выбрал свой путь, но не переставал оглядываться назад, опасаясь, что он всё понял неправильно и выбрал неверную дорогу. Время от времени его охватывала злость на Дамблдора, сильная, как волны, разбивающиеся об отвесные скалы у подножия коттеджа. Злость из-за того, что Дамблдор ничего не объяснил перед смертью.

— А умер ли он? — спросил Рон на третий день после их прибытия.

Гарри смотрел через стену, отделяющую сад от обрыва, когда его нашли Рон и Гермиона. Лучше б они этого не делали — у него не было желания что-то обсуждать.

— Да, умер. Рон, пожалуйста, не начинай снова!

— Посуди сама, Гермиона! — сказал Уизли, игнорируя Гарри, не сводившего глаз с горизонта. — Серебряная олениха. Меч. Взгляд, который Гарри видел в зеркале…

— Гарри признаёт, что ему могло показаться. Правда, Гарри?

— Могло, — не глядя на неё, согласился Гарри.

— Но ты же не думаешь, что тебе показалось, верно? — спросил Рон.

— Нет, не думаю, — ответил Гарри.

— Ну вот! — обрадовался Уизли, не давая девушке вставить слово. — Если это был не Дамблдор, объясни, как бы Добби узнал, что мы в подвале?

— Я не… но можешь ли ты объяснить, как Дамблдор послал его к нам, лежа в могиле в Хогвартсе?

— Ну не знаю, это мог быть его призрак!