Гарри Поттер и Принц-полукровка

Премьер-министр не мог искренне ответить тем же, а потому промолчал. Он нисколько не был рад Фуджу, чьи эпизодические появления, и сами по себе пугающие, сулили одни неприятности. К тому же Фудж выглядел неважнецки: осунулся, поседел, полысел, лицо озабоченное, мятое. Премьер-министру доводилось видеть такие лица у политиков, и это никогда не предвещало ничего хорошего.

— Чем могу служить? — спросил он, коротко пожимая гостю руку и указывая на самый жёсткий стул перед столом.

— Даже не знаю, с чего начать, — пробормотал Фудж, отодвинул стул, уселся и пристроил на коленях котелок. — Ну и неделька, ну и неделька...

— Тоже не задалась? — сухо поинтересовался премьер-министр, надеясь тем самым дать понять, что хлопот ему довольно и собственных.

— А как же, конечно, — ответил Фудж, устало потёр глаза и угрюмо воззрился на собеседника. — Всё то же, что и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост... Убийства Боунс и Ванс... не говоря о кошмаре на юго-западе...

— Вы... э-э... ваши... я хочу сказать, кто-то из ваших... причастен к этим... событиям?

Фудж посмотрел на премьер-министра довольно сурово.

— Разумеется, — сказал он. — Надеюсь, вы понимаете, в чём дело?

— Я... — смешался премьер-министр.

Потому он и не любил визиты Фуджа. Что за манеры? Ведь он, в конце концов, не кто-нибудь, а премьер-министр, нечего разговаривать с ним как со школьником, не выучившим урок. Но так, увы, повелось с самой первой встречи в день избрания на пост. Премьер-министр помнил всё так ясно, будто это случилось вчера, и знал, что забыть не удастся до смертного часа.

Он стоял один в этом самом кабинете, упиваясь триумфом — наконец-то, после стольких лет мечтаний и терзаний, — и вдруг, совсем как сегодня, услышал кашель, обернулся и узнал от говорящего уродца, что с ним, видите ли, желает познакомиться министр магии.

Естественно, он решил, что сбрендил, — долгая избирательная кампания, выборы, перенапряжение — и до смерти перепугался, когда с ним заговорил портрет, но это были сущие пустяки в сравнении с, изволите ли видеть, колдуном, который выпрыгнул из камина и сразу полез жать руку. Премьер-министр не мог выдавить ни слова, а Фудж тем временем любезно объяснял, что в стране по-прежнему тайно проживает множество колдунов и ведьм, однако беспокоиться на их счёт не стоит: министерство магии берёт на себя сокрытие оного факта от немагического сообщества. А это, втолковывал визитёр, дело серьёзное, многотрудное, от установления правил пользования мётлами до регулирования численности драконьей noпуляции (премьер-министр вспомнил, как при этих словах вцепился в стол). Затем Фудж отечески похлопал по плечу премьер-министра, которому никак не удавалось прийти в себя, и сказал:

— Не волнуйтесь. Очень может статься, что мы с вами больше никогда не увидимся. Только если у нас произойдёт нечто совсем страшное, угрожающее благополучию муглов — в смысле немагического сообщества. Вообще же наш принцип — «живи и давай жить другим». Кстати, должен сказать, вы ведёте себя куда спокойнее вашего предшественника. Тот хотел выбросить меня из окна, решил, что я — происки оппозиции.

Премьер-министр наконец обрёл дар речи:

— Так вы... не происки?

То была его последняя отчаянная надежда.

— Нет, — мягко ответил Фудж. — Боюсь, что нет. Смотрите. — И превратил чашку премьер-министра в хомячка.

— Но, — чуть слышно прошептал премьер-министр, глядя, как недавняя чашка отжёвывает уголок его новой речи, — почему... почему мне никто не сказал?..

— Министр магии представляется только действующему премьер-министру муглов, — объяснил Фудж, пряча волшебную палочку в карман. — Секретность, знаете ли. Без неё никуда.

— Но в таком случае, — проблеял премьер-министр, — почему мой предшественник не предупредил меня?..

Фудж расхохотался:

— Дорогой премьер-министр, а вы собираетесь обо мне рассказывать?

Всё ещё давясь от смеха, Фудж бросил в камин какой-то порошок, ступил в изумрудное пламя и с шелестящим свистом исчез. Премьер-министр остался стоять, понимая, что никогда в жизни и словом не обмолвится об этой встрече, ибо какой же дурак ему поверит?

Он не сразу оправился от шока. Вначале постарался убедить себя, что Фудж и в самом деле был галлюцинацией, вызванной предвыборным недосыпом. В тщетной надежде избавиться от неловких воспоминаний он осчастливил племянницу, подарив ей хомячка, и приказал личному секретарю снять портрет уродца в углу. Как ни ужасно, оказалось, что снять портрет нельзя. Когда нескольким плотникам, паре строителей, искусствоведу и канцлеру казначейства не удалось содрать проклятущую штуковину со стены, премьер-министр решил плюнуть. Авось повезёт, и картина тихо-мирно промолчит до конца его пребывания у власти. Иногда он готов был поклясться, что мельком видел, как обитатель портрета зевает, чешет нос и даже раза два куда-то уходит, оставляя за собой только грязно-коричневый холст. Впрочем, премьер-министр приучился не смотреть в ту сторону без необходимости, а если и замечал что-то странное, упорно считал это обманом зрения.