Гарри Поттер и Принц-полукровка

Слева раздался тихий плеск: русалиды высунулись из воды послушать речь. Два года назад буквально на этом же месте Думбльдор, склонившись над озером, беседовал с предводительницей русалидов на её языке. Интересно, где он выучил русалочий? У Гарри осталось столько вопросов, он так много не успел сказать...

И тогда на него внезапно обрушилась эта страшная правда: Думбльдора больше нет, он умер... К глазам подступили жаркие слёзы. Гарри до боли сдавил в кармане медальон, но не сумел сдержаться и спешно отвернулся от Джинни и остальных. Человечек в чёрном говорил, говорил... Гарри смотрел вдаль, на озеро, на лес и вдруг заметил среди деревьев движение: кентавры тоже пришли проститься с Думбльдором. Не выходя на опушку, они очень тихо стояли между стволов, опустив луки и внимательно наблюдая за колдунами. Гарри вспомнил свой самый первый жуткий поход в Запретный лес и встречу с кошмарным существом, каким тогда был Вольдеморт, и как они сошлись лицом к лицу, и как потом обсуждали с Думбльдором, что поражение — не повод прекращать борьбу. Главное, сказал Думбльдор, бороться, бороться и ещё раз бороться, только так можно остановить зло, пусть даже истребить его до конца никогда не удастся...

Здесь, у озера, под палящим солнцем, Гарри отчётливо увидел людей, которые любили его и один за другим вставали на его защиту: отца, мать, крёстного, Думбльдора. И понял, что с этим покончено. Он больше никому не позволит встать между собой и Вольдемортом; ему уже в год следовало понять, что родительские руки не всесильны и не могут защитить от всех бед. Нечего надеяться на пробуждение от кошмара, на ласковые заверения, что всё хорошо, а плохое только привиделось; последний великий защитник умер, и теперь Гарри остался совсем один.

Человечек в чёрном наконец замолчал и вернулся на место. Гарри ждал, что встанет кто-то ещё, возможно, министр, но все сидели не шелохнувшись.

Затем раздались испуганные возгласы. Яркий белый огонь охватил тело и стол, на котором оно лежало; очень скоро Думбльдора не стало видно за языками пламени. Белый дым поднимался спиралями, принимая странные очертания; на миг Гарри показалось — у него даже замерло сердце, — будто он видел феникса, радостно взмывшего в голубое небо, но в следующую секунду огонь погас. Взглядам открылась белая мраморная гробница, укрывшая стол с телом Думбльдора.

Вновь послышались испуганные крики — в воздух полетели сотни стрел, но они упали, не достигнув людей. То был последний салют кентавров; Гарри видел, как они развернулись и скрылись в прохладной глубине леса. Русалиды медленно опустились под воду и тоже пропали из виду.

Гарри посмотрел на своих друзей. Рон сидел зажмурившись, словно ослепнув от солнечного света. Лицо Гермионы блестело от слёз, но Джинни уже не плакала. Она встретила взгляд Гарри с той же огненной решимостью, с какой бросилась обнимать его после победы на квидишном чемпионате, и он почувствовал, что они читают мысли друг друга; понял, что, рассказав о своих планах, не услышит в ответ: «не надо» или «будь осторожен», — Джинни примет его решение, ибо не ждёт от него ничего другого. И тогда он нашёл в себе силы сказать то, что обязан был сказать сразу после гибели Думбльдора.

— Джинни, послушай... — очень тихо начал он. Люди вокруг вставали, переговаривались; шум голосов нарастал. — Я больше не могу с тобой встречаться. Мы должны прекратить... Нам нельзя быть вместе.

Она спросила с кривоватой улыбкой:

— По какой-нибудь дурацкой благородной причине, да?

— Эти несколько недель с тобой... они были как из чужой прекрасной жизни, — сказал Гарри. — Но я не могу... мы не можем... дальше я должен один.

Она не плакала, просто смотрела на него.

— Вольдеморт использует тех, кто дорог его врагам. Однажды он уже сделал из тебя наживку, всего лишь потому, что ты сестра моего лучшего друга. Подумай, как ты рискуешь, если мы останемся вместе. Он узнает, пронюхает. И попытается добраться до меня через тебя.

— А если мне безразлично? — с яростным вызовом бросила Джинни.

— Мне не безразлично, — ответил Гарри. — Как, по-твоему, я бы себя чувствовал, если б это были твои похороны... и по моей вине...

Джинни отвела глаза и посмотрела на озеро.

— Я никогда по-настоящему не отказывалась от мечты о тебе, — проговорила она. — Всегда надеялась... Гермиона говорила, надо жить своей жизнью, встречаться с другими, чтобы стать раскованнее... я ведь при тебе и рта не могла раскрыть, помнишь? А она считала, что ты скорее обратишь на меня внимание, если я буду... сама собой.

— Экая умница наша Гермиона. — Гарри постарался улыбнуться. — Жалко только, что я поздно спохватился. У нас было бы столько времени... месяцы... даже годы...

— Но ты же был занят, ты всё время спасал колдовской мир, — грустно рассмеялась Джинни. — В общем... не могу сказать, что ты меня удивил. Я знала, что в конце концов так и случится. Что ты не будешь счастлив, пока не расправишься с Вольдемортом. Наверное, поэтому ты мне и нравишься.