Гарри Поттер и Дары Смерти

Но он и так был дома. Хогвартс был для него первым — и самым лучшим — настоящим домом. И он, и Волдеморт, и Снейп — брошенные дети — все в свое время нашли здесь свой дом…

Джинни держала девочку за руку. Огромным усилием воли Гарри вынудил себя идти дальше. Ему показалось, что Джинни повернула голову — может быть, почувствовала кого-то поблизости, — но он промолчал и не стал оглядываться.

Во тьме вырисовывались очертания хижины Хагрида, но свет в ней не горел, Клык не царапался в дверь и не лаял, приветствуя гостей. Гарри вспомнились прогулки к Хагриду и медный чайник, на боках которого играли отблески огня. А еще — твердые, как камень, пирожки и достойные великанов порции угощения, большое бородатое лицо Хагрида, Рон, блюющий слизнями, Гермиона, помогающая спасти Норберта…

Он уже дошел до опушки леса и тут остановился.

Среди деревьев двигались дементоры, целый рой; Гарри чувствовал исходящий от них холод и не знал, сумеет ли пройти мимо. Сил на патронуса у него не оставалось, он даже не мог сдержать дрожь. Не такое уж легкое это дело — умирать… Каждая минута дыхания, запах травы, прохладный ветерок, касающийся лица, — все это было так ценно! Подумать только — другие люди будут растрачивать впустую еще годы и годы, а он должен цепляться за каждую секунду. Он не в силах был сделать и шага вперед — и в то же время знал, что обязан. Долгая игра окончена, снитч пойман, пришло время приземляться.

Снитч… Затекшими пальцами он покопался в кошеле на шее и наконец нашел его.

«Откроюсь я в конце».

Быстро и тяжело дыша, Гарри рассматривал золотой шарик. Именно сейчас, когда времени стоило бы тянуться помедленнее, оно понеслось вперед, как безумное, и понимание опережало мысль. Вот он — конец. Самое время.

Гарри прижал металлический шар к губам и прошептал:

— Я скоро умру.

Снитч раскрылся, словно скорлупа ореха. Опустив вздрагивающую руку, Гарри достал под мантией палочку Драко и прошептал:

— Lumos.

В одной из двух половинок орешка лежал черный камень, посредине которого змеилась неровная трещина. Камень Возрождения разломился как раз по вертикальной линии, означавшей Старшую палочку. Треугольник и круг, символизировавшие мантию и камень, были все еще различимы.

Гарри внезапно понял еще кое-что, и ему не нужно было для этого задумываться. Речь шла не о том, чтобы вернуть умерших, — он все равно скоро к ним присоединится. Не он звал их из небытия — это мертвые пришли за ним.

Гарри закрыл глаза и трижды повернул камень в руках.

Он сразу понял, что произошло — услышал движение рядом, словно чьи-то легкие ноги ступили на усыпанную хворостом землю на краю Запретного Леса. Открыл глаза, обернулся…

Они не были призраками и не были полностью телесны, но больше напоминали того Риддла, что давным-давно вышел из дневника. А ведь он был почти воплотившимся воспоминанием.

Больше, чем привидения, меньше, чем живые люди — четверо шли навстречу Гарри, улыбаясь ему.

С Джеймсом Гарри был теперь одного роста. Одежда на отце осталась та же, в какой он умер, волосы растрепались, а очки сидели чуть набок, как у мистера Уизли.

Сириус — высокий и красивый — казался куда моложе, чем Гарри помнил его при жизни. Он шел размашистым, плавным шагом, засунув руки в карманы и смеясь.

Люпин тоже выглядел молодым и не таким оборванным, а волосы у него были гуще и темнее. Казалось, он рад оказаться в знакомом месте, где так часто бродил подростком.

Лили улыбалась радостнее всех. Подойдя к Гарри, она отбросила назад длинные волосы и жадно стала разглядывать его зелеными глазами, словно никак не могла насмотреться.

— Ты так отважно себя вел.

Он не мог ответить, не мог наглядеться на мать. Вот если бы стоять так и смотреть на нее вечно — и ничего больше не надо.

— Уже скоро, — сказал Джеймс. — Совсем близко. Мы… так гордимся тобой.

— Это будет больно?

По-детски прозвучавший вопрос вырвался раньше, чем Гарри успел остановиться.

— Умирать-то? Совсем нет, — ответил Сириус. — Быстрее и легче, чем заснуть.

— Он долго тянуть не станет, — сказал Люпин. — Хочет закончить поскорее.

— Я не хотел, чтоб вы умерли, — против своей воли сказал Гарри. — Никто из вас.

Он обращался прежде всего к Люпину, моля того о прощении.

— Сразу после того, как у тебя родился ребенок… Ремус, мне так жаль…

— Мне тоже. Жаль, что я его никогда не увижу. Но он будет знать, за что я погиб, и, надеюсь, поймет. Я пытался сделать немного счастливее мир, где ему предстоит жить.

Холодный ветер из глубин Запретного Леса коснулся волос Гарри.

Родители не скажут ему, идти туда или нет. Это должно быть его собственное решение.

— А вы меня не бросите?

— Мы останемся до конца, — сказал Джеймс.

— Они вас не увидят?

— Мы же часть тебя, — ответил Сириус. — Для остальных мы невидимки.

Гарри взглянул на мать и попросил тихо:

— Не уходи далеко, ладно?

И пошел в сторону леса.