Гарри Поттер и Дары Смерти

— Но ведь фальшивый меч — не единственная вещь, которая там хранится, правда? — спросил Гарри. — Может быть, вы еще что-то видели?

Сердце его стучало сильнее, чем когда-либо. Он с удвоенными усилиями старался не обращать внимания на пульсирующий шрам.

Гоблин снова погладил бороду.

— Рассказывать о секретах Гринготтса — против наших правил. Мы стражи сказочных богатств. Мы несем ответственность за вещи, оставленные на нашем попечении, часто отчеканенные нашими руками.

Гоблин поглаживал меч, а его взгляд перебегал с Гарри на Гермиону, Рона и обратно.

— Так молоды, — сказал он наконец, — чтобы столько пережить.

— Вы нам поможете? — спросил Гарри. — У нас нет надежды пробраться туда без помощи гоблинов. Вы наш единственный шанс.

— Я… подумаю над этим, — сказал Грипхук с раздражающей интонацией.

— Но… — начал Рон рассерженно, но Гермиона толкнула его под ребра.

— Спасибо, — сказал Гарри.

Гоблин склонил свою огромную куполообразную голову в знак признательности, потом согнул короткие ножки.

— Я думаю, — сказал он, демонстративно ерзая на кровати Билла и Флер, — что костерост закончил работу. И я, наконец, смогу поспать. Прошу прощения…

— Да, конечно, — сказал Гарри, но прежде чем выйти из комнаты, наклонился и поднял меч Гриффиндора с кровати. Грипхук не протестовал, однако закрывая за собой дверь, Гарри заметил обиду в его глазах.

— Гад мелкий, — прошептал Рон, — ему нравится держать нас на поводке.

— Гарри, — прошептала Гермиона, потянув обоих от двери к середине неосвещенной площадки. — Ты имеешь в виду то, что я думаю? Ты считаешь, что в хранилище Лестранжей находится хоркрукс?

— Да, — сказал Гарри, — Беллатрикс была в ужасе, когда решила, что мы там побывали, просто вне себя. Почему? Что она думала, мы увидели, что еще могли взять? Она до смерти боялась, что об этом узнает Волдеморт.

— А я думал, мы ищем места, где побывал Сами-Знаете-Кто. Чем-то важные для него, — сказал Рон, сбитый с толку. — Он что, был внутри хранилища Лестранжей?

— Не знаю, был ли он когда-нибудь в Гринготтсе, — ответил Гарри. — В молодости он не хранил там золото, потому что никто не оставил ему наследства. Но он мог увидеть банк снаружи, когда первый раз попал в Косой переулок.

Шрам пылал, но Гарри не обращал на него внимания — важно было, чтобы Рон с Гермионой поняли его мысль про Гринготтс перед разговором с Олливандером.

— Думаю, он завидовал каждому, у кого было собственное хранилище. Наверное, для него это был подлинный символ принадлежности к миру волшебников. И не забывайте — он доверял Беллатрикс и ее мужу. До падения они были его самыми доверенными слугами и отправились на его поиски, когда он пропал. Я слышал, как он говорил это в ту ночь, когда возродился.

Гарри потер шрам.

— Хотя я не думаю, что он признался Беллатрикс, что это был хоркрукс. Люциусу Малфою он не слова не сообщил про дневник. Наверное, ей он сказал, что это драгоценная вещь и попросил положить в хранилище. Самое безопасное место, если вы хотите что-нибудь спрятать, мне Хагрид говорил… за исключением Хогвартса.

Когда Гарри замолк, Рон покачал головой.

— Ты и правда его понимаешь.

— Только частично, — сказал Гарри, — частично… Хотел бы я так же понимать Дамблдора. Но поглядим. Пойдемте, теперь на очереди Олливандер

Мастер-изготовитель палочек лежал на кровати одного из близнецов, дальней от окна. Его держали в камере больше года и пытали, по меньшей мере, один раз, вспомнил Гарри. Олливандер был очень истощен — желтоватая кожа плотно обтягивала кости худого лица, огромные серебряные глаза утонули в запавших глазницах. Руки, которые лежали поверх одеяла, могли быть руками скелета. Гарри присел на пустую кровать рядом с Роном и Гермионой. Сюда не заглядывало рассветное солнце. Из окна комнаты были видны сад на вершине холма и свежевырытая могила.

— Мистер Олливандер. Простите, что побеспокоил, — сказал Гарри.

— Мой дорогой мальчик, — голос Олливандера был очень слабым, — вы меня спасли. Я думал, что умру в том месте. Я никогда не смогу отблагодарить вас… никогда отблагодарить… достаточно.

— Мы сделали это с радостью.

Шрам Гарри пульсировал. Он был уверен, что осталось слишком мало времени, чтобы попытаться помешать Волдеморту добраться до цели или как-то еще разрушить его планы. Гарри понимал, что дрожит от волнения, но он сам принял решение сначала поговорить с Грипхуком. Изображая спокойствие, которого не чувствовал, он нащупал на шее кошель и достал из него половинки своей сломанной палочки.

— Мистер Олливандер, мне нужна помощь.

— Все что угодно, все что угодно, — слабо прошептал Олливандер.

— Вы сумеете ее починить? Это возможно?

Олливандер протянул руку, и Гарри вложил в нее два куска палочки, едва соединенных между собой.

— Остролист и перо феникса, — голос Олливандера дрожал, — одиннадцать дюймов. Удобная и гибкая.

— Да, — сказал Гарри, — вы сможете…

— Нет, — прошептал мастер, — мне очень, очень жаль, но палочка, которая перенесла такие испытания, не может быть восстановлена ни одним известным способом.