Гаргантюа и Пантагрюэль

Но дело на этом еще не кончилось. Оказывается, метр Янотус, этот старый кашлюн, несмотря на то, что щедро поживился у Гаргантюа, все-таки потребовал у города обещаниях ему штанов и сосисок. Когда городские власти ему отказали, он подал на них в суд.

— Ах, вы, обманщики! — кричал метр Янотус. — На земле нет людей злее, чем вы. Вздумали со мной плутовать, когда я сам в свое время плутовал вместе с вами. Клянусь богом, я сообщу королю о ваших проделках. И пусть поразит меня проказа, если он не прикажет сжечь вас живыми, как обманщиков, изменников и врагов господа бога.

За эти слова городские власти в свою очередь потянули Янотуса в суд. Короче говоря, судебное дело так запуталось, что и до сих пор еще не окончено. Метр Янотус и его помощники поклялись, что они не станут ни мыться, ни сморкаться, пока не получат обещанной награды. Так они и до сих пор ходят грязными.

Глава 5. О том, как Гаргантюа жил в Париже

После того как колокола были водворены на старое место, Гаргантюа пожелал серьезно учиться у Панократа. Но Панократ сначала захотел узнать, как Гаргантюа занимался со своим прежним учителем. Поэтому он приказал Гаргантюа заниматься попрежнему. Гаргантюа так и сделал.

И вот как он проводил свое время. Просыпался в восемь-девять часов, с полчасика валялся на кровати, потом одевался и причесывал голову собственной пятерней. К этому он привык  с детства, так как его старый учитель был того мнения, что причесываться, мыться и чиститься значит понапрасну терять дорогое время.

После этого Гаргантюа зевал, плевал, кашлял, чихал, сморкался, точно архидиакон, и завтракал жареными потрохами, говядиной, ветчиной и жирной похлебкой.

Плотно позавтракав, Гаргантюа шел в церковь, и за ним приносили туда в большой корзине его молитвенник, который весил вместе с переплетом и застежками одиннадцать пудов и шесть фунтов. В церкви Гаргантюа слушал двадцать шесть или тридцать обеден. Туда же приходил его придворный поп, закутанный как удод и пропахший винным запахом. Вместе с ним Гаргантюа бормотал свои молитвы и так старательно, что ни одного слова не пропадало.

Потом он с полчасика учился, уставившись в книгу, но все его мысли были уже на кухне, где в это время готовили обед. За обедом Гаргантюа съедал несколько дюжин окороков и колбас, но это была еще только закуска для возбуждения аппетита. Окорока Гаргантюа любил сдобрить горчицей, которую кидали ему в рот огромными ложками четыре здоровых, повара. Наконец наступал настоящий обед, и тут-то Гаргантюа съедал вдоволь всякого мяса и похлебок, и переставал есть только тогда, когда живот начинало пучить. После обеда Гаргантюа заваливался на-боковую, а проснувшись, приносил вина и пил себе на здоровье, сколько влезет. Панократ убеждал его, что вино после сна пить вредно.

— Что вы мне говорите! — отвечал Гаргантюа. — Точно такую жизнь ведут наши отцы-монахи, и посмотрите на них, — разве они не здоровы, по-нашему?

Так дело шло до вечера, а там, глядишь, подходило время заглянуть на кухню — посмотреть, какое жаркое жарится на вертеле. За ужином Гаргантюа снова наедался доотвала, потом играл в кости и наконец ложился спать, и спал безпросыпу до восьми часов утра.

Насмотревшись на такую жизнь, Панократ понял, почему из Гаргантюа вышел такой глупец и бездельник. И решил завести новый порядок.

Панократ стал будить своего воспитанника в четыре часа утра и, еще до завтрака, отправлялся с ним на прогулку. После прогулки Гаргантюа одевали и причесывали, а в это время Панократ повторял с ним вчерашние уроки. Так занимались, они часа два-три сряду, и после этого Панокраг давал ему новый урок. Затем они снова шли гулять. Заходили на площадь, играли в мяч, в лапту, в городки, чтобы как следует развить свое тело. Возвратившись домой, они растирались, меняли рубашки и садились обедать. В начале обеда читали вслух несколько забавных историй о старинных богатырских подвигах и весело беседовали друг с другом.

После обеда Гаргантюа учился играть на лютне, на арфе, на немецкой флейте, а затем снова садился учиться — повторял утренний урок, читал какую-нибудь книгу, писал, стараясь красиво выводить каждую букву.

Потом Гаргантюа вместе со своим конюшим Гимнастом уходил учиться верховой езде. Садился он на коня, вооруженный с головы, до ног, и скоро так научился обходиться с лошадью, обращаться с пикой и биться на шпагах, что равного ему не было в Париже.

Кроме того Гаргантюа часто охотился, играл в большой мяч, боролся, бегал, прыгал, плавал на животе, на спине, на боку. Так ловко он научился плавать, что мог переплыть реку, двигая одними ногами и держа одну руку высоко над головой.

^{Гаргантюа плывет}

Часто он переправлял на тот берег какую-нибудь книгу, и ни одной капли воды на нее не попадало.