Гаргантюа и Пантагрюэль

И вот по всему городу загремели барабаны, а сам Пикрошоль, пока ему готовили обед, пошел приводить в порядок свою артиллерию. И тотчас же пушки были поставлены на лафеты, целые возы были нагружены военным провиантом, на улицах зашумели развернутые знамена.

^{Король Пикрошоль}

За обедом король назначал командующих войсками. Командиром передового отряда  — авангарда он назначил господина Трепелю. В отряде господина Трепелю числилось 16 014 пищальников[2] и 30 011 наемных солдат. Командующим артиллерией был назначен господин Тукдильон, и под его командой было 914 пушек, бомбард, мортир, василисков и прочих тяжелых орудий.

Сам король и королевские принцы присоединились к войску. Когда все войско было в сборе, послали отряд легкой кавалерии на разведку — нет ли где поблизости засады. Разведчики донесли, что никакой засады нет, и что все вокруг тихо  и спокойно.

Тогда Пикрошоль приказал армии выступать. И вот вся эта армия без всякого порядка, врассыпную бросилась в поле, ломая и уничтожая все, что встречалось на пути. Солдаты не щадили никого и ничего. Встречали они коров — резали коров, встречали овец — тащили овец, встречали баранов — ловили баранов. Кроме того солдаты забирали кур, цыплят, уток, гусей, свиней, поросят; сбивали орехи, обрывали виноград, ломали яблони и груши.

И никто им в этом не, препятствовал. Жители сдавались без сопротивления и только умоляли поменьше разбойничать.

— Мы же никогда не обижали вас, — говорили они солдатам, — за что же нам терпеть такие мученья?

Но солдаты в ответ только посмеивались.

— Мы вот вас научим, как есть наши пирожки, — говорили они и продолжали свое разбойничье дело.

Глава 8. О том, как один монашек спас виноградник от вражеского нашествия

Так они бесновались, пока не дошли до города Севилье. Севилье они разгромили до основания и направились дальше, к аббатству. Но оббатство оказалось запертым и под крепкой охраной. Тогда главная армия пошла дальше к Ведскому броду, а около аббатства оставила семь пеших отрядов и сотни две копейщиков. Солдаты тотчас кинулись ломать каменную стену, которой был окружен монастырский виноградник.

Бедняги монахи не знали, какому святому молиться, и на всякий случай так принялись барабанить в свои колокола, что свели с ума всех монастырских ворон. А после этого устроили еще торжественную процессию с пением псалмов и разных молитв.

^{Бегство монахов.}

В то время проживал в аббатстве одни монашек, по имени Жан Сокрушитель. Это был молодой здоровый парень, всегда веселый, разбитной, готовый на всякие проделки, ловкий как чорт, горластый как петух. Он так наловчился отбарабанивать обедни и всенощные, что, бывало, монахи не успеют лба перекрестить, глянь, а служба и кончилась. Короче сказать, это был такой монах, какого еще и свет не видывал.

^{Брат Жан}

Так вот, этот монашек, услыхав шум в винограднике, вышел на двор узнать, в чем дело. А солдаты тем временем уже проломили стенку и бросились ломать виноград, из которого монахи делали себе вино. Монах, увидев, что дело плохо, бросился в церковь. Слышит — товарищи его вопят как оглашенные:

— Господи помилуй!.

— Ну вас к богу с вашими молитвами! — закричал брат Жан. — Почему вы лучше не споете «Прощай, корзины, сбор окончен»? Чорт меня побери, если неприятель уж не разнес наш виноградник! Что мы, бедняги, будем теперь пить? Прощай теперь, моя добрая винная кружка!

— Что тут делает этот пьяница? — сказал настоятель. — Отведите-ка его в карцер: он нарушил богослужение.

— А как же быть с вином? — возразил брат Жан. — Ведь вы же сами, господин настоятель, не дурак выпить после сытного Обеда. Да и никакой благородный человек не отказывается от доброго винца — это наше монастырское правило. Но, богом клянусь, молитвы сегодня никчему. Послушайте-ка, господа добрые люди: кто любит вино, тот пусть следует за мной. Клянусь святым Антонием, мы не отведаем больше винца, если не отстоим наш виноградник.

Говоря это, брат Жан сбросил свою рясу и схватил здоровенную палку от креста, длинную как копье, толщиной с кулак. Затем он выскочил из церкви и так принялся дубасить солдат, что те совсем обалдели. В этом нет ничего удивительного. Ведь солдаты перед тем побросали свое оружие, чтобы легче было управляться с виноградом, барабанщики продырявили барабаны и набили их доверху спелыми гроздьями, то же сделали и трубачи со своими трубами.

Итак, монах принялся тузить грабителей и, не говоря худого слова, валил их целыми толпами, колотя направо и налево по старинному способу.

Если кто хотел спрятаться в гуще виноградника, тому он давал по шее; кто хотел спастись бегством, — получал по спине; кто лез на дерево, того он доставал концом палки, и никому не давал пощады. А если кто кричал:

— Ах, брат Жан, ах, голубчик Жан, я сдаюсь! — тому он отвечал:

— Сдаваться-то сдавайся, но и душу тоже чертям отдавай.

И тоже расправлялся по-свойски.

Ах, это было самое ужасное зрелище, какое когда-либо видели!