Гамзатов против Адалло

— Расул много писал и говорил о дружбе и братстве с высоких трибун и в СМИ. А был ли у него хоть один настоящий друг в жизни? Нет, нет и еще раз нет. Кроме тех раболепствующих льстецов-прилипал, которые сопровождали его везде и всюду, преследуя свои корыстные цели. Зато он, мягко говоря, так некрасиво поступал с солидными, достаточно известными и молодыми талантливыми писателями, обладающими большими потенциальными возможностями. В их числе, к примеру, даргинцы Рашид Рашидов, Ахмедхан Абубакар, лезгины Алирза Саидов, Буба Гаджикулиев, лакцы Нурадин Юсупов, Магомед-Загид Аминов и т. д. Этот список можно еще и еще продолжать.

— Все они представители иных национальных литератур Дагестана…

— Но Расул резко испортил отношения и со своими друзьями-аварцами, среди них Муса Магомедов, Омар— Гаджи Шахтаманов, Адалло … А блистательная Машидат Гаирбекова как поэтесса после выхода ее поэмы «Далекая сестра» в журнале «Дружба народов» (1954) в Москве на русском языке оказалась в загоне, почти лишилась кислорода в аварской поэзии.

Тут не могу не привести прекрасные слова В. Белинского: «Наше время преклонит колени только перед художником, которого жизнь есть лучший комментарий на его творения, а творения — лучшее оправдание его жизни». Конечно, не всегда личная жизнь художника может служить комментарием» к его творчеству. Тем не менее без нравственной красоты нет и не может быть прогрессивного идеала, а без великого идеала — и личного мужественного поступка, возвышающего и окрыляющего людей.

— А какие идеалы и поступки могут быть у прислужников народных захребетников?!

— Недаром многие лучшие умы прошлого и для нас остаются учителями гражданственности и нравственности. Вспомним хотя бы участие Байрона в освободительной борьбе греческого народа, реакцию Лермонтова на смерть Пушкина, поведение Золя в позорном деле Дрейфуса или мужество С. Кочхюрского, который и после жестокого наказания (ему выкололи глаза) продолжал сочинять обличительные стихи против Мурсал хана.

Что касается Р. Гамзатова, несмотря на все пятна на репутации поэта, в нашей республике все было направлено на то, чтобы у широкой общественности сложилось твердое убеждение о нем как о самом талантливом поэте Страны гор и необыкновенном руководителе СП Дагестана. А вот, мол, все остальные творческие личности — хоть и не лишены дара Божьего, но не без «грешка». Поэтому они должны сыграть второстепенные роли на литературном Олимпе Страны гор.

Вы сказали, что для Вас Р. Гамзатов не выдающийся поэт, а выдающийся эпигон…

Спору нет, у Расула есть хорошие, симпатичные произведения. Но такие произведения есть и у других дагестанских поэтов. Тогда в чем преимущество Р. Гамзатова? Каков его вклад в мировую поэзию?

А песня «Журавли»? А мудрость книги «Мой Дагестан»?

— Согласен, «Журавли» великолепная песня, но это коллективный труд. Мы знаем, как она возникла. Пусть «Спасибо!» скажут М. Бернесу и Я. Френкелю, Н. Гребневу и многим другим.

Не секрет, текст этой песни на аварском и русском языках резко отличаются друг от друга. У истины могут быть десятки и сотни разноцветных нарядов, но лицо— то у нее одно; многоликой истины не бывает. Более того, с давних времен существует вера, что души погибших моряков перевоплощаются в морских птиц, в чаек, поэтому никогда нельзя их убивать. Об этом написано немало художественных произведений, в том числе и песни, которые известны всему просвещенному миру. Что касается «Моего Дагестана», то таких книг было немало в литературе. Она, безусловно, содержательна, привлекательна, но не является художественным открытием.

С другой стороны, нельзя созданные народным гением творения (афоризмы, пословицы, поговорки и т. д.) приписывать себе.

Экзотика обладает особым магнетизмом, иной раз даже очаровывает нас, но с ней далеко не уедешь. Если вы считаете себя большим художником, тогда, будьте любезны, покажите глубинные процессы общественного бытия, тенденцию развития, ростки нового, которым принадлежит будущее, несокрушимую силу человеческого духа, высоту своего эстетического идеала.

Увы, вместо этого в произведениях Р. Гамзатова много позерства, игры, реминисценций, отсвета прочитанных книг, увиденных фильмов, спектаклей, затасканных образов, деталей и выражений. Каждый раз при близком соприкосновении со стихами и поэмами Р. Гамзатова перед глазами встают произведения Н. Хикмета, У Уитмена, П. Неруды, Р. Тагора, Р. Бернса, О. Хайяма, А. Блока, С. Есенина, К. Хетагурова, А. Ахматовой, не говоря уже о классиках арабоперсидской поэзии (Мутанабби, Анвари, Хафиза, Саади, Джами и др.).

— Хоть один живой пример…

— Когда я увидел впервые на стене Центрального дома литераторов (ЦДЛ) в Москве четверостишие Р. Гамзатова

«Пить можно всем,

Необходимо только

Знать: где и с кем,

За что, когда и сколько»

в переводе Н. Гребнева, мне показалось, будто кто-то дал мне увесистую пощечину.

— Почему?

Да потому, что эти строки в слегка измененном виде взяты из рубаи О. Хайяма:

«Вино запрещено, но есть четыре «но»:

Смотря кто, с кем, когда и в меру ль пьет вино.

При соблюдении сих четырех условий