Гадюка в сиропе

– На, плакса, получи повестушку, да скажи Елене Михайловне спасибо. Терпеть не могу газетных публикаций с продолжением.

– Так что теперь мой черед добрые дела совершать, – закончила Оля. – Ясно?

Конечно, как аукнется, так и откликнется.

ГЛАВА 16

Не успела дверь в квартиру распахнуться, как я, памятуя урок, моментально заявила:

– Здравствуйте, девушка. Я корреспондент «Мира литературы», позовите, пожалуйста, маму.

Сухощавая шатенка лет шестидесяти жеманно хихикнула:

– Нора – это я.

– Не может быть! Ой, простите, – залепетал мой язык. – Я думала, госпоже Киселевой за сорок, а вам и двадцати не дашь!

– Душенька, – запела вдовица, – здесь просто темно, вот сейчас войдем в гостиную, и сразу все станет на место.

Меня втолкнули в огромную комнату, забитую антикварной мебелью красного дерева. Изо всех углов выглядывали этажерочки, накрытые кружевными салфеточками, на стенах висели зеркала в пудовых бронзовых рамах, но было чисто, пахло полиролью и французскими духами.

Усадив гостью на широкий, обитый темно-синим шелком диван, хозяйка пристроилась на огромном елизаветинском стуле и поинтересовалась:

– Ну, о чем поболтаем? Зачем я вам понадобилась?

Следовало признать, что шестидесятилетняя дама выглядела безупречно. Волосы подстрижены на самый модный манер и выкрашены в светло-каштановый цвет, кожа гладкая, только у висков пролегли тоненькие «паучьи лапки», рот пухлый и ярко-красный. Лишь глаза выдают истинные годы, молодой, задорный взгляд не купить ни за какие деньги, да и косметические операции тут не помогут. Интересно, сколько раз Нора обращалась к хирургам? По моей оценке, не меньше трех. Круговая пластика лица, коррекция нижних и верхних век, силиконовая инъекция в губы… Очевидно, еще и бюст подтягивала, грудь под свитерком топорщится, словно у девушки. Правда, фигуру она сохранила сама. Никакая липосакция не поможет, если лопать на ночь шоколадное мороженое и сдобные булки с медом. А тело у Норы было безупречное, изящные ноги, которые она не скрывала, нося более чем короткие юбки, не имели признаков варикоза. Значит, она делала еще и склеропластику, чтобы избавиться от тромбофлебита. Талия тонюсенькая, бедра узкие, руки точеные… Только это была не хрупкая стройность восемнадцатилетней девушки, а сухощавость пожилой дамы.

– Ну, милочка, – заулыбалась Нора, – теперь, конечно, вы видите, что мне тридцать пять!

– Невозможно поверить! – с пафосом воскликнула я, отводя взор от ее глаз, как у состарившейся обезьянки. – Невероятно, тридцать пять! Поделитесь секретом вашей молодости, а то я старше вас всего на три года, а выгляжу драной мочалкой.

– Никакой особой тайны нет, – горделиво ответила кокетка, бросая взгляд в одно из многочисленных зеркал. – Просто следует помнить простое правило – никогда и ни о ком не думать плохо, наполнить сердце любовью к людям, помогать друзьям в беде…

«И раз в год ложиться на операционный стол», – про себя докончила я.

Но Нора, довольная произведенным впечатлением, совершенно не подозревала о ехидных мыслях гостьи.

– Ну, слушаю, дорогуша, помогу, если в силах…

Я принялась озвучивать придуманную по дороге историю. Меня взяли в «Мир литературы» стажером, и я должна доказать, что уверенно ориентируюсь не только в водовороте книжных новинок, но и в среде самих писателей. Главному редактору на стол попала новая рукопись Кондрата Разумова. И вот теперь мое начальство хочет, чтобы я открыла читателям тайну зашифрованных имен. Вот, например, Нинель Молотобойцева…

– Нинка Кузнецова, – взвизгнула Нора. – Ну такая дрянь, пробы поставить негде! Работает в Союзе писателей. Сейчас вообще черт-те что происходит! Раньше творческое объединение литераторов было одно – Союз писателей СССР, ясно и понятно, а сейчас их расплодилась целая куча. По-моему, семь или восемь. Ей-богу, нет столько литераторов, сколько союзов. Представляете, даже я про всех не знаю! Но Нинка еще из старых аппаратчиц. Знаете, в прежние годы, ну, к примеру, в 1975-м, придешь в московское отделение, а там сплошь женщины около тридцати работают. Зарплата крошечная, чего сидят? А ответ прост. Хотят за писателя замуж выйти. На какие только ухищрения не пускались, прямо на рабочем месте… Бывало, везло кое-кому, вот один известный поэт всю жизнь прожил с буфетчицей из ЦДЛ в гражданском браке… Кое-кто женился на нахалках по-настоящему, но Нинке приходилось охотиться в другом лесу. Наши прозаики и поэты не желали с ней связываться.

– Почему?

– Дорогуша, дурная слава далеко впереди бежит, – сплетничала Нора. – Знаете, какие она штуки с мужьями проделывала?

Мне пришлось еще раз выслушать историю про обмен квартир.

– А Владимир Кошельков – это кто? – быстро вставила я, когда Нора перевела дух.

– Кошельков, Кошельков, – забормотала дама, поправляя прическу. – Кошельков! Ну конечно, Владлен Кошель, ударение на «о», Коґшель, а не Кошеґль. Такой мерзавец! Совершенно аморальный тип.

– Да ну? – изобразила я удивление. – Неужели?

– Слушайте, – азартно выкрикнула Нора. – Все расскажу!