Гадюка в сиропе

Не вызвало у него подозрений и крайне любезное поведение бывшей супруги. Нина полностью избавила Андрея от хлопот и даже, взяв его паспорт, сама позаботилась обо всех формальностях для нелюбимого мужа. Велико же было его изумление, когда он явился по месту новой прописки.

В якобы его квартире хозяйничала незнакомая женщина, заявившая:

– Мы ни с кем и не думали меняться!

– Но как же? – оторопел Сергей. – Вот смотрите, мой паспорт с пропиской – Терентьевская, четыре.

– Вот и езжайте туда, – фыркнула тетка, – чего вы к нам явились!

– Но…

– У нас другой адрес, – втолковывала хозяйка, – Леоновская, девять. Да посмотрите на табличку.

– Незачем мне на нее смотреть, – вскипел Сергей, – я видел уже, когда квартиру осматривал.

– Каким местом смотрел? – поинтересовалась тетка и благодушно предложила: – Пошли вместе!

Они спустились во двор, и у Сережи отвисла челюсть. На углу дома висела табличка: «Леоновская, 9».

– Как же? – забормотал он. – Я сам читал на днях: «Терентьевская, четыре».

Хозяйка квартиры пожала плечами и удалилась, пришлось Волгину искать Терентьевскую. К его ужасу: она оказалась на краю света, в Куракине, а номер четыре принадлежал жуткому двухэтажному бараку без лифта, мусоропровода и горячей воды. Нина просто повесила на нужный дом фальшивую табличку и сняла ее после ухода супруга-лопуха. Стоит ли упоминать, что все суды он проиграл.

– Ну как, история? – поинтересовалась Оля.

– Да уж, – вздохнула я и не стала говорить ей, что вся афера подробнейшим образом описана в «Загоне с гиенами». – А Владимир Кошельков и Степан Разин, кто они?

– Без понятия, – протянула Оля. – Ничего в голову не приходит, а вам очень надо?

– Да, – подтвердила я.

– Тогда сходите к Элеоноре. Вот уж она про всех знает!

– А это кто?

– О, историческая личность, – ухмыльнулась Оля. – Вдова писателя Киселева, дама высшего света, жуткая сплетница.

– Как мне к ней попасть?

Оля взглянула на часы:

– Половина второго, надеюсь, она уже позавтракала. Вот что, подождите.

Журналистка взяла телефон и замурлыкала:

– Норочка? Доброе утро, это Лелечка из «Мира литературы», как здоровье? Как наша Софочка?

Разговор плавно потек вокруг разных тем. Примерно полчаса Оля пела соловьем и, только обговорив все, приступила к моей проблеме.

– Норочка, помогите. У меня есть знакомая, молодая, вашего возраста, развелась с мужем и теперь приходится работать, вот и пристроила ее из жалости в свою редакцию. Но моя протеже человек робкий, в писательском мире личность необстрелянная, ей надо кое-что узнать, а кто, как не вы, поможет? Звать ее Евлампия. Да-да, чудесное имя! Так как, ей можно приехать?

Положив трубку, она велела:

– Пишите адрес. Нора ждет. Имейте в виду, в разговоре с ней следует употреблять фразы: «Нора, вам ведь еще нет и сорока» или «Как завидую таким молодым женщинам, как вы», либо «Деточка, позови маму».

Я рассмеялась:

– Пожалуй, последнее чересчур.

– В самый раз, – отмахнулась Оля. – Кашу маслом не испортишь.

Не знаю, не знаю, если вбухать килограмм «Анкора» в блюдечко гречки, может и стошнить.

– Нора – кладезь информации, – продолжала она, – и, если вы ей понравитесь, расскажет все. А подлизаться к ней можно, лишь без устали нахваливая ее внешность. Только упаси вас бог сказать: «Ах, дорогая, для своего возраста вы великолепно выглядите, больше сорока и не дать». Помните – Норе тридцать пять, а уж сколько по паспорту – это никому не ведомо. Ее муж, талантливый поэт, скончался десять лет тому назад. Так вот году этак в 1980-м он произнес гениальную фразу: «Норочка, детка, перестань бегать в милицию и менять паспорт, а то скоро твой возраст совпадет с партийным стажем». Между прочим, он был недалек от истины. Год рождения в документах Элеонора изменяла с легкостью. Начальник паспортного стола только ухмылялся, получая раритетные по тем временам подарки – виски, американские сигареты и растворимый кофе, а вот партийные бумаги коммунисты стерегли, как Аргусы, и нечего было даже думать о том, чтобы исправить пару цифр в анкете. Наверное, поэтому Нора и вышла из рядов КПСС в числе первых.

– Спасибо, Оленька, вы очень помогли мне, – произнесла я, возясь с сапогами.

– Я помогаю не вам, а Лене, – ответила девушка. – Насколько я поняла, вы ищете убийцу Кондрата. А я должок Елене Михайловне возвращаю.

– Какой? – изумилась я.

– Меня на работу в «Мир литературы» сначала взяли стажером, – пояснила девушка, – с испытательным сроком. А когда он закончился, главный редактор сообщил: «Уговоришь Кондрата Разумова дать нам повесть, чтобы из номера в номер печатать, возьму в штат, а если нет, то и расстанемся друзьями». Представляете?

Кондрат, естественно, послал Олю куда подальше. Но девушка все звонила в надежде на то, что он сменит гнев на милость. Потом, набравшись наглости, заявилась к литератору домой и нарвалась на Лену. То ли от усталости, то ли от обиды начинающая журналистка разревелась и выложила все супруге.

– Езжай домой, – велела та. – Успокойся.

Она покорно вернулась к себе. А наутро Кондрат лично приехал в «Мир литературы» и, сунув Ольге тощую папку, буркнул: