Функция: вы

По ногам моим клубился паркетный холод. Он не вязался с плескавшимся по красным доскам теплым светом из резных абажуров.

– Похоже, «Эгида» – это какой-то церебральный имплант, – наконец молвила Ариадна. – Со слов близнецов, наблюдательные советы ждали отчета по результатам проекта. Вероятно, речь о динамике состояния Охры-Дей после вживления. Без нее им придется начинать заново.

Я безнадежно пожал плечами:

– Чем бы эта «Эгида» ни была, кажется, мне жизненно важно, чтобы у госпожи-старшего-председателя все шло по плану. Потому что, если с мамой что-то случится… Криста не справится. Она никогда не будет готова.

Ариадна подошла ко мне, черным по красному.

– Операция уже назначена?

– Вроде бы. Когда-то на следующей неделе.

Сознание мое еще немного раздваивалась. Часть меня помнила Ариадну другой. Она помнила весенний дождь, затушенный о стену окурок, и как мало (до ужаса много) надо, чтобы обратиться в верность другому человеку.

– Когда он проснется? – тихо спросил я. – Она сказала?

– Вечером во вторник.

Я протер лицо ладонями.

– Два с половиной дня…

Целых? Всего? Я не знал. Ничего меня так не запутывало, как предыдущие два с половиной дня.

– И что мы собираемся делать?

– Ждать. Поговорить с ним, как только он очнется.

– Звучит здорово. Но как мы скроем от остальных, что искры у нас, а Минотавра уже лечат? Я не смогу врать. Ты не сможешь. Чем бы завтра ни закончилась встреча с Мерит Кречет, нас спалят.

– Да. Но Мерит Кречет оттянет на себя часть внимания. Попробуем этим воспользоваться.

Я непонимающе покачал головой.

– Минотавр никогда не воспринимал искры всерьез. Для него они ни цель, ни средство. В этом мы можем ему доверять. Однако он все равно что-то скрывает. Возможно, это как раз связано с «Эгидой». Соглашения о неразглашении покрывают его и близнецов, но завтра мы подпишем их же. Правда всплывет. Не думаю, что она кому-то понравится. Ольгу с Мару это может серьезно отвлечь.

Я не мог не согласиться. По всем пунктам, чего уж. Несмотря на нюансы, переговоры с госпожой-старшим-председателем прошли слишком… гладко. Это не стыковалось с тем, что рассказали Фиц с Элизой.

Я смотрел на Ариадну, а она на меня, и потому, что в ее льдистом взгляде не было ни проблеска тревоги, будто завтра даже не наступит, я сказал:

– Если бы Стефан стал Минотавром, я не попал бы в лабиринт. Ты знала?

Ариадна молчала.

– Все знают?

– Все, кто умеет считать.

Она имела в виду: это был предпоследний день кода Тесея. Предпоследний день между Минотавром и Минотавром, Эрнстом и Хольдом, когда лабиринт функционировал по правилам чрезвычайных обстоятельств, а Дедал (узнали все, увидев меня) восполнял свои потери, как в древние-добрые. Пассионариями. Преступниками. Детьми, которых придумали вместе с детством, совсем недавно. За тысячелетия перестановок Минотаврам удалось смягчить Дедалову всеядность, но с моим появлением выяснилось, что при действующем коде Тесея, без Минотавра рядом с собой, Дедал возвращался к заводским настройкам.

– Если бы кто-то из них стал Минотавром раньше, – продолжил я, – код Тесея закончился бы. Дедал снова забирал бы только старше шестнадцати или типа того. Криста умерла бы.

– Вероятнее всего, – молвила Ариадна, – Дедал нашел бы для нее кого-то еще.

– Вероятнее всего, – эхом откликнулся я. – Разумеется. Да.

Завтра в ее взгляде так и не проявилось. Я поднялся, вынуждая Ариадну отступить, и направился на поиски обуви.

– Многие думают, что тебя не должно быть в лабиринте. Возможно, поэтому Хольд не рассказал о втором преемнике. Если бы он отказался официально, а не пустил все на самотек, уверенный, что его это не касается, выбора не было бы уже у Стефана. Так это устроено.

Я не ответил. Я был уже почти в коридоре, а значит, вне этих воспоминаний и разговора, который все равно ничего бы не изменил.

– Но Стефан, – вдруг продолжила Ариадна, – считал, что это твой выбор. Ты захотел спасти Кристу до того, как Дедал попросил тебя об этом.

Я остановился. Потому что подумал: откуда он знал? Потому что вспомнил один давний вечер, похожий на пожар закат и черную тень, опаленную каталонским небом, красным-красным, как от столкновения планет.

– Что ж, – молвил я. – Ничего нового.

И, обернувшись к тени той тени, все такой же черной по красному, добавил:

– Стефан был прав.

Глава 10 Современный миф

Когда мы вернулись в номер, и я зашел в спальню, влекомый киношными воплями ужаса, моей первой мыслью – вопреки составу присутствующих и трехочковому броску куриной костью в мусорку – стало:

– О, я смотрел эту часть.

На широкодюймовом экране добро и зло поочередно торжествовали над смыслом. Острые крылышки сращивались с панированными ножками и восставали в виде анатомически безжалостных куриц-зомби, одержимых местью за убийство в угоду общепиту. Им противостояли старшеклассники в вечерних костюмах, с заточками из диадем и перевязками «Выпускник года» на окровавленных культях. Они носились по ресторану, построенному на землях некогда про́клятой птицефабрики, и пытались дожить до утра.