Фулл сайз. Только не в меня

– Не вытирай нос рукавом, – дрянной из меня воспитатель, но все же. И отец дурной. Не оправдал я… Так чего хочу от маленькой девочки? – Я его отвезу к ветеринару. Завтра заберем. Лишаев нам не хватало и блох в доме. Мариш, у меня дела есть. Да и супергероиху надо навестить. Она же тебя спасла. А маленьким девочкам нечего собирать заразу по больницам. Детка, завтра утром я тебя заберу. И мы целый день будем вместе.

Я вдруг снова вспоминаю взгляд спасительницы и чувствую, что схожу с ума. Страх сверхъестественный, ничем не подтвержденный, выкручивает душу, как рваную тряпку. Мне кажется, что моя жизнь делает какой-то головокружительный кульбит. И к чему он меня приведет – неизвестно.

– Правда? Обещаешь? – недоверчиво спрашивает Маринка, вжимаясь в меня своим маленьким хрупким тельцем. Сердце заходится от жалости и чувства вины. Она уже не верит мне. И правильно делает.

– Обещаю, – выдыхаю я в растрепанную, курчавую, рыжую макушку. – Но сначала завезем кота в клинику. Твой Всесильный сейчас скорее Паршивый.

– Ура! – маленьким рыжим зайчонком подскакивает моя дочь, прощая мне все мои грехи сразу и безоговорочно.

Мать недовольна. Мы стоим на пороге, купленной мною, огромной квартиры, словно нищие побирушки. И даже я чувствую, что не хочу переступать порог этой лощеной, но абсолютно ледяной берлоги. Матушка любит стиль «Версаль». После получасового пребывания в золоченой красотище, у меня начинает сводить зубы. Маришка не похожая на себя, сидит на краешке плюшевого трона и боится шелохнуться. Может схватить ее в охапку и слинять, роняя лоферы?

– Макар, девчонка опять одета, как нищенка, – кривит губы маман. Интересно, как быстро она забыла, в чем ходила лет десять назад на работу в супермаркет. – Мари, спина должна быть ровной.

– Мама, ей всего пять, – тру подбородок, это высшая степень некомфортности. – Она не должна сидеть, словно проглотила аршин.

– Она должна делать то, что ей говорят старшие, – клокочет мамуля. Я чувствую приближение мигрени и гляжу на часы, ища предлог скорее сбежать.

– Ты торопишься? Куда интересно?

– Меня ждет деловой партнер, – лгу. Ждет меня Борька. Он ждет меня в пафосной харчевне, хозяином которой является, для того, чтобы реанимировать и оживить. Но не рассказывать же мамуле, что сегодня я собираюсь погрязнуть в грехах. С башкой окунуться в адский чан, чтобы отключиться от этой чертовой действительности.

– Папа поедет в больницу, – пищит Маришка. – К супергероихе. Она меня спасла. И капитана Всесильного тоже. А папа теперь боится, что она свалит…

– Фу, Марина, что за выражения? Ты, отец. Твоя дочь разговаривает как биндюжник… – Переводит на меня полный негодования взгляд. – И почему, интересно, ты мчишь сломя голову к незнакомой бабе, а помочь брату родному для тебя просто нож острый? Гоша просто немного запутался, это не повод его отталкивать.

Морщусь, мать опять села на любимого конька. Игоречек, ее любимый сын, за которого она готова голову сунуть в огонь. И при этом она абсолютно слепа. Маленький мальчик вырос в поганца, совершенно слетевшего с тормозов.

– Может потому, что твой любезный Игорек игрок. И просаживает все, сколько ему не дай в подпольных игровых залах? Мама, открой глаза. Я больше не намереваюсь потакать нездоровым пристрастиям обнаглевшего великовозрастного тунеядца. Все, что он от меня получил, должен возместить. Расписки в сейфе, так что…

– Ты брал с родного брата расписки?

Мать приподнимает бровь, но я не даю ей даже шанса. Вскакиваю с насиженного места. Бежать надо не оглядываясь, заткнув уши, чтобы не слышать.

– Я не договорила, – несется мне в спину матушкин крик, похожий на визг циркулярки. Черт. Я снова зацепил ее любимчика, и этого она мне быстро не простит. Бедная Маришка. Завтра отвезу ее в самый дорогой магазин игрушек. Искупать вину покупками непедагогично. Но если я сейчас не передохну, то просто взорвусь.

Перевожу дух уже в машине. Откидываюсь на сиденье и глубоко дышу. Голова начинает кружиться от переизбытка кислорода.

Через десять минут я стою у стойки больничной регистратуры и пытаюсь не задохнуться… Все больницы пахнут одинаково – безысходностью, хлоркой и поганой жратвой. Хочется заткнуть нос платком и бежать из этой юдоли скорби.

– Как это ушла? – рычу я в окошко. Медсестра смотрит на меня как на огнедышащего ящера. Я наверное сейчас и похож на тираннозавра.

– Ногами. Написала отказ и фьють, – хмыкает бабища, явно закаленная в боях с пациентами и их родственниками. – Да нормально все с девкой. Ушиб небольшой на заднице, и губа разбита, делов-то. Завтра козой уже скакать будет. Повезло бабе.

– Адрес есть ее?

– Э нет, красавчик. Это закрытая информация. Лишаться работы я не намерена.

– А так? – интересуюсь голосом змея-искусителя, выкладывая перед цербершей крупную купюру.

– Фантик прибери за собой, красавчик. Адрес ему. Может еще вареньем кой-чего намазать? Нет, Клав, ты видела, – орет она куда-то в недра закутка за ее спиной.