Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Когда Фрейду приходилось общаться со страдальцами, он не мог найти для них «слов утешения» – только советовал покорно переносить страдания. В одном письме к жене друга, потерявшей мужа, Фрейд сетует: «Вы уже знаете, что нам приходится безропотно переносить удары судьбы; вы можете догадываться, что мне эта утрата причиняет особенно много боли, ибо я, со стариковским эгоизмом, надеялся, что он доживет до конца моей жизни, который уже близок». Когда у его коллеги Эрнеста Джонса умерла единственная дочь, Фрейд писал ему: «Я неверующий фаталист, так что перед лицом смерти мне остается только покорно переносить ее ужасы»[494]. Когда умер его внук Гейнеле, Фрейд писал Джонсу, что потерял желание жить: «Я навсегда устал от жизни»[495]. Похоже, Фрейд понимал, что в критические моменты жизни ему не хватает духовных ресурсов. После смерти дочери Софии Фрейд писал коллеге: «Не знаю, что еще сказать. После подобных потрясений тебе не о чем думать, если ты только не верующий <…>». «Когда придет мой черед?» – думал Фрейд, желая скорейшего завершения жизненного пути[496].

До своего обращения Клайв Льюис относился к страданиям примерно так же. В вводной главе книги «Страдание» он пишет: «Если бы несколько лет назад, когда я еще был атеистом, меня спросили, почему я не верю в Бога, я ответил бы примерно так: “Посмотрите на мир, в котором мы живем. Почти весь он состоит из пустого, темного, немыслимо холодного пространства, а в Солнечной системе населена, по-видимому, одна Земля. И более того, миллионы лет жизни на ней не было. Да и что это за жизнь? Все формы ее существуют, уничтожая друг друга. Создания причиняют боль, когда рождаются, живут, мучая других, и в основном в боли умирают”». Человек наделен разумом, а потому может «предвидеть свои страдания» и «свою смерть», а еще может «изобрести сотни хитроумных способов» причинять боль другим. «Человеческая история полна преступлений, войн, страданий и страха <…> Все цивилизации гибнут, а пока они живы, принесенные ими блага вполне уравновешиваются новыми видами страданий, вселенная обречена… и человечество проклято». Льюис продолжает: «Если вы скажете мне, что все это сотворил добрый и всемогущий дух, я отвечу, что этому противоречат все факты. Или такого духа нет вообще, или он безразличен к добру и злу, или он просто зол»[497].

Жизнь всегда включает в себя боль. От того, что мы с ней делаем, зависит качество нашей жизни. Если мы вместе с Льюисом верим во Всевышнего, который любит нас и в конечном итоге управляет нашей судьбой, мы можем переносить боль с терпением и надеждой. Но если мы держимся за материализм, нам остается только внять призыву Фрейда и покорно терпеть страдания. Фрейд говорил: «Если верующему в конечном итоге приходится ссылаться на “непостижимые решения” Божьи, он тем самым признает, что в страданиях ему доступны только одно последнее утешение и один источник удовлетворения – безусловное подчинение. А если он к этому готов, зачем ему было проделывать столь долгий путь?»[498].

9. Смерть

Единственный исход судьбы?

Вскоре после нашего прибытия на землю мы начинаем осознавать самый важный факт бытия – наша земная жизнь не будет слишком долгой. Человеку в среднем отпущено менее 30 тысяч дней. Треть этого времени уходит на сон, так что остается меньше чем 20 тысяч. Как бы мы ни пытались, нам не удается забыть о смерти. Нам о ней все время что-то напоминает: одноклассники не возвращаются в школу с каникул; в прекрасный весенний день мы едем на работу – и вдруг видим машины с зажженными фарами и с катафалком во главе; что ни газета, в ней непременно полно некрологов…

Хотя Псалмопевец призывает нас помнить, сколько нам отпущено дней жизни, и осознавать, что этот мир – не наш дом, такая мудрость причиняет нам сильную боль. Невероятная краткость человеческой жизни противоречит присущему нам стремлению к постоянству и боязни разлучиться с любимыми, а этот страх преследует нас с младенчества до седин.

И как нам жить с этой «мучительной загадкой смерти», как называл ее Фрейд? Сократ говорил: «Истинный философ всегда занят смертью и умиранием». Многие великие писатели уделяли внимание этой теме – в их числе Фрейд и Льюис. В их текстах нам особенно важны некоторые детали. То, как они реагировали на смерть друзей и близких и как каждый из них относился к собственной смерти, поможет нам понять, каким образом они пытаются объяснить эту «мучительную загадку». Фрейд приводил слова Шопенгауэра, считавшего, что «проблема смерти – начало любой философии». И действительно, эта сакральная тема повлияла на выбор жизненной философии как Фрейда, так и Льюиса[499].