Фредди. Жизнь, полная риска

Именно этого вопроса я и ждал. Именно этого вопроса я и боялся больше всего. Потому что я знал на него ответ. И этот ответ я с огромным удовольствием оставил бы при себе. Потому что он говорил совсем не в мою пользу. Скорее наоборот.

Это произошло ровно три дня тому назад.

— Фредди! — позвал меня мастер Джон. — Поди-ка сюда!

Такое обращение не предвещало ничего хорошего. Так обычно учителя обращаются к провинившимся ученикам. Я быстренько спустился со своей книжной полки и забрался на стол, где стоял компьютер, за которым сейчас сидел мастер Джон.

— У меня есть к тебе серьезный разговор, дружок, — сказал он.

Он не сказал: «Знаешь, Фредди, нам нужно с тобой кое-что обсудить» или «Я хотел бы с тобой поговорить, Фредди». Нет, он назвал меня «дружком» и сказал, что у него есть ко мне серьезный разговор, а это в переводе на нормальный язык означало хорошую взбучку. Вот только за что? Я терялся в догадках, не зная, что и думать.

Мастер Джон молча щелкнул мышью компьютера, появилась табличка, он ввел какое-то слово, и компьютер запикал — мастер Джон вошел в Интернет, во всемирную паутину, в которой у многих людей есть свои странички — веб-сайты, где они размещают информацию о себе или о том, что они делают. Это как реклама. У мастера Джона тоже была своя страничка. Здесь помещалось его объявление о том, что он дает уроки английского языка и выполняет переводы. Если кто-нибудь, например, искал учителя английского языка, он попадал на страницу мастера Джона и мог написать ему письмо.

Вот эта-то страница и появилась на экране через какое-то время.

И тут до меня дошло, в чем дело.

Больше всего мне сейчас хотелось удрать к себе в клетку, юркнуть в гнездо и скрыться от сурового взгляда мастера Джона, которым он буквально пригвоздил меня к месту.

Веб-сайт мастера Джона был устроен так, что основное место здесь отводилось заявкам на уроки и переводы. Но, кроме того, мастер Джон завел особый раздел, который не имел отношения к его непосредственной профессиональной деятельности. Может быть, он хотел его использовать для консультаций в режиме он-лайн, может быть, еще для чего. Не знаю. Во всяком случае, этот раздел оставался у него пустым. До поры до времени.

Мастер Джон щелкнул по нему, и на экране возник текст:

«Пробил мой час.

Наконец-то в доме тишина. Энрико и Карузо, наши морские свинки, кажется, угомонились, сэр Уильям прикорнул на своей лежанке, а мастер Джон отправился куда-то по делам».

Это была моя история. История хомяка Фредди, который научился читать и писать.

— Кто это написал? — строго спросил мастер Джон.

Я тюкнул по клавише, и на экране появился мой ответ:

— Я.

Мастер Джон кивнул.

— Почему? — быстро набрал он.

Да, короче вопроса не придумаешь. Мастер Джон мог бы спросить: «Почему ты такой легкомысленный?», «Почему ты привлекаешь к себе внимание, если знаешь, что это может быть опасным?», «Почему тебе понадобилось афишировать свою историю?», «Почему ты не посоветовался со мной?» и так далее, и так далее. И конечно, он мог бы задать главный вопрос: «Почему ты не сдержал своего обещания?»

Ведь я же твердо пообещал мастеру Джону никому, никогда, ни при каких обстоятельствах не выдавать своей тайны. Даже Софи. Я поклялся ему хомячьей бабушкой ни за какие коврижки не рассказывать никому, что умею читать и писать.

Когда я разместил свой роман в Интернете, я, конечно, отдавал себе отчет в том, что нарушаю данное мною слово. Но тогда я придумал одну хитрую отговорку, которой успокоил зашевелившуюся было совесть. И эту отговорку я попытался сейчас пустить в ход.

— Мастер Джон, — напечатал я, — ведь никто не знает, что это именно я сочинил и написал эту историю.

Прочтя это, мастер Джон побагровел и яростно заколотил по клавишам:

— Ты что, меня за идиота считаешь? Неужели ты думаешь, что кто-то другой может так подробно описать все хомячьи повадки. Ведь ты же пишешь о вещах, которые может знать только золотой хомяк! А на моей странице указан наш почтовый адрес! Любой может вычислить, где ты живешь! Это же как дважды два!

Совершенно раздавленный, я стоял с поникшей головой.

— И еще, — продолжал он писать. — То, что ты всех нас выставил на всеобщее обозрение: и меня, и сэра Уильяма, и Энрико с Карузо, — об этом я молчу. Но зачем ты еще и Софи сюда приплел, и ее несчастных родителей? Неужели ты полагаешь, что «мамочка» очень обрадуется, когда прочитает о себе такие приятные вещи? А если это попадется на глаза кому-нибудь из их знакомых?

— Но ведь я изменил все имена, — попытался оправдаться я.