Франкенштейн. Запретные знания эпохи готического романа

Наука в эпоху романтизма была отмечена покушением на границы географических знаний, так как отважные исследователи значительно расширили горизонты человеческого воображения и литературного мира. Какой вклад внесли их честолюбивые замыслы и хитроумные планы, а также конкретные научные полярные исследования в суровое изображение бескрайних ледяных просторов на страницах романа?

В поисках северо-западного прохода

Читатели, случайно познакомившиеся с сюжетом «Франкенштейна», зачастую с удивлением узнают, что книга начинается и заканчивается на ледяных просторах Арктики. По ходу сюжета, весьма характерного для художественной литературы того периода, исследователь Арктики Роберт Уолтон пишет письма своей сестре. В первых абзацах подробно говорится о его замыслах и растущем волнении при подготовке к исследованиям Северного полюса в Санкт-Петербурге, за которыми вскоре последовало его прибытие к скованному льдами морю. Попав на борт судна, Уолтон и экипаж сперва замирают, увидев, как мимо них мчится в собачьей упряжке некое огромное человекоподобное существо, а затем с изумлением обнаруживают обессиленного Виктора Франкенштейна, преследующего свое создание. Именно с Уолтоном связана трагическая история Франкенштейна, и именно он завершает историю, подробно описывая смерть Виктора и последний визит монстра к своему создателю.

Суровый унылый пейзаж покрытого льдами севера отражает психологические и духовные терзания главного героя; это классический прием романтического произведения. Но кроме этого роман невероятно точно – и даже немного предвосхищая события – описывает деятельность и последние открытия во время полярных экспедиций. Каковы были предпосылки этой части повествования? Что повлияло на фантазию Мэри Шелли и как вымышленная экспедиция была связана с реальностью?

Отсюда лед, оттуда лед

Покрытые льдами земли обладали особой привлекательностью для воображения писателей эпохи романтизма. Шелли и Байрон – как ранее Кольридж и Вордсворт – испытывали благоговение перед величественными альпийскими пейзажами и ледниками. Но также их потрясала суровая пустошь ледяных просторов – по крайней мере, Мэри Шелли. Особым очарованием обладали самые северные территории, расположенные ближе к полюсу, которые в начале XIX века еще не были открыты.

Еще с подросткового возраста Мэри была очарована рассказами об арктических исследованиях, которые, по ее словам, она «читала с энтузиазмом». Возможно, сам Кольридж вдохновил ее воображение; еще ребенком она по вечерам незаметно прокрадывалась на первый этаж, чтобы послушать, как он декламирует свою поэму «Сказание о старом мореходе», в которой заглавный герой рисует выразительную картину северных морей:

Отсюда лед, оттуда лед,
Вверху и в глубине,
Трещит, ломается, гремит,
Как звуки в тяжком сне.[13]

Однако «полярная» часть повествования о Франкенштейне была включена в роман сравнительно поздно; ее добавление отражало события того времени, с которыми Мэри была почти наверняка знакома.

Изображение судна, плывущего в полярных водах, выполненное в начале XIX века. Готические изгибы айсбергов добавляли романтического шарма северным землям.

В прессе живо обсуждалась тема полярных экспедиций, в частности попытки Джона Барроу, Второго секретаря Адмиралтейства, добиться от Адмиралтейства финансирования поисков Северо-Западного прохода – легендарного морского пути между Атлантическим и Тихим океаном вдоль северного побережья Северной Америки. Именно эту задачу имеет в виду Уолтон, когда делится в письме: «…я окажу неоценимую услугу человечеству, если хотя бы проложу северный путь в те края, куда ныне нужно плыть долгие месяцы…»

Гравюра в стиле Гюстава Доре из иллюстрированного издания поэмы Кольриджа «Сказание о старом мореходе», главный герой которой трепещет перед чудесами полярных вод.

Проход в никуда